– Ты если чего-то надумал купить – бери и проваливай, а продукты нечего мусолить.
Он начал гундеть:
– А тебе-то чего-о? Они же в упако-о-вке!
Да мне по барабану, что они в упаковке! После твоих «стерильных» граблей как бы не началась эпидемия дизентерии. Эти продукты себе я – уж точно! – не возьму. Подёргался он, подёргался, и потащился к выходу, кстати, так ничего и не купив.
Кстати, о магазинах самообслуживания. Конечно, по части экономии времени продавцов, и покупателей – штука они, в целом, неплохая. А вот в смысле санитарии – сущая мина замедленного действия. Из-за того, что продукты хватают все, кому не лень, риск подцепить что-нибудь заразное подскакивает в разы. На морде ж не написано, здоровый ли этот покупатель, или, скажем, он хронический туберкулёзник там, или кто-то ещё? Так что, как ни верти, но в таких «шопах» мы со своим здоровьем ежедневно играем в «русскую рулетку».
…Когда подошёл к концу и этот день, аномально нервный и замороченный, и я уже предвкушал заслуженный отдых, случилось ещё одно дурковатое ЧП. Где-то часу в девятом Анька-большая отчебучила очередную клоунаду. Я как раз курсировал между «алкашкой» и колбасами. Прибыла восьмичасовая электричка из Москвы, и в «Купи!» как-то так, резко, ворвалась толпа с полсотни человек. Если, не все сто. Возле касс очереди. Там и пожилые, и средних лет, и молодёжь, и даже школьники, хотя на улице уже ночная темень.
И вот, «пасу» я у стеллажа с водкой очередную «сладкую парочку», а в этот момент слышу дикое Анькино ржание, и её крик на весь зал:
– Петро-о-вич! Куды смотришь? У тебя тут презервативы украли!..
Ржут теперь уже все. От мала, до велика. Все, разумеется, таращатся в мою сторону. Надо как-то выходить из этого дурацкого положения. Ну, а, как из него выйти? Только поставив в такое же дурацкое положение саму Аньку. Делаю «морду кирпичом», со «стеклянными» глазами выхожу к кассам (да и чёрт бы с ней, с этой «алкашкой» – пусть крадут на здоровье!), и с самым серьёзным видом выясняю, кто бы это мог покуситься на «святое».
А Анька радуется как ребёнок, всё никак не нахохочется. Через смех кое-как объясняет, что «резину» украсть могли двое старшеклассников, которые недавно стояли в очереди. Но потом без видимых причин оба куда-то смылись. Кассирша Нина сразу же после этого, глянув на «этажерку» рядом со своей кассой, заметила, что на штыре, с висящими на нём упаковками презервативов, не хватает сразу трёх коробочек. Ах, во-о-о-н оно что! Достаю телефон и делаю вид, будто набираю чей-то номер. Прикрикиваю на всех, кто рядом:
– А ну-ка, тихо! Ти-и-хо-о-о! Алло, полиция? Полиция? – кричу в трубку на весь магазин. – Добрый вечер. Это охранник магазина «Купи!» на Новой. У нас крупное хищение – украдены презервативы. Да, много… Ага, спасибо!.. Ждём!
У Аньки смех тут же кончается, глаза делаются квадратные, она крутит пальцем у виска. Покупатели притихли, они, явно, заинтригованы. Менеджерша ошарашенно вопрошает:
– Ты, это, что? Серьёзно? Ты позвонил в полицию? Какого чёрта?!! Я тебе это разрешала? У тебя, что, с головой проблемы?
Жму плечами – а в чём, собственно говоря, дело? Поступила информация – я на неё отреагировал. Снова «набираю номер». Анька уже начеку:
– Куда ещё звонить собрался?
Опять жму плечами – да, мало ли куда? Но, всё же, поясняю:
– Васину хочу дать информацию. Не исключено, что и в других «Купи!» сегодня будут массово воровать именно «презики». Ну, чтобы наших ребят он срочно поставил в известность, а то – мало ли чего из-за этого может приключиться?
У Аньки глаза всё шире и шире. Она вообще уже не знает, что ей и думать, что говорить. Наконец, её прорывает:
– Что за чушь ты несёшь? Почему ты считаешь, что сегодня будут красть именно это?
Изобразив таинственный вид, говорю ей замогильным голосом:
– Террористы готовят взрыв!
Она смотрит на меня как на пациента клиники Кащенко.
– Чего-о-о-о? Какой ещё взрыв?
– Демографический. Случись, в магазинах острая нехватка «резины», начнутся сплошные залёты. Страшно представить, что через год будет твориться в подмосковных роддомах!
– Балда! Я пошутила!
– Я – тоже…
Анька багровеет, хлопает глазами, и теперь смеюсь уже я. Над ней. До неё наконец-то дошло, что никуда я не звонил, и что весь этот трёп – всего лишь способ отквитаться за её «остроумие». Процедив сквозь зубы что-то наподобие: «Понаприсылали тут всяких обалдуев!..», она уходит к себе.
После закрытия возвращаюсь в общагу под морозным ветром в распрекрасном настроении. Сегодня холодновато, градусов пятнадцать, не меньше. Прохладно и в нашем «бомж-отеле». Спать ложусь одетым в куртку.