— Теперь мы покидаем тебя, — сказал старый монах, — молись за всех, кого здесь оставляешь, и у них проси святых молитв, напомни всем им, что Божья любовь неисчерпаема и Его помощь всегда рядом, даже когда настанут сильные скорби, — он взглянул на застывшую в изумлении монахиню Антонию, — ты это тоже запомни хорошо!
Свет начал чуть бледнеть, пришедшие вернулись в его сияние, которое ещё долго оставалось в келье в виде мерцающих в темноте серебристо-золотистых искорок.
Долгое молчание, не выдержав, прервала мать Антония.
— Матушка! Ты знакома с ними? Кто это был? Ты можешь мне об этом сказать?
Всё ещё сидящая со светящимся счастливым лицом старица обратила к ней глаза.
— Доченька моя! То были мои небесные покровители, чьи имена я за земную жизнь сподобилась носить!
Девочка, меня поцеловавшая, это святая мученица Татиана, её именем я была наречена в Святом Крещении. Пожилая женщина — мать Господня Предтечи Иоанна святая праведная Елисавета, её имя мне нарекли в рясофорном постриге. Равноапостольная царица Елена взяла меня под своё покровительство, когда я сподобилась мантии. А при постриге в схиму, я получила покровителя в лице преподобного Афанасия Афонского, устами которого мне возвестили главную весть — мой путь земной закончится послезавтра!
Доченька моя! Как я рада! Видно, Господь не отверг мою немощь и, укрепляя меня постоянно в течение моей долгой жизни, вновь посылает мне последнее подкрепление и утешение в виде такого чудного посещения!
Доченька! Они ведь были в самом деле! Ведь и тебя Господь сподобил их увидеть! Слава Господу за всё!
Силы телесные снова стали оставлять схимницу, и она, поддерживаемая взволнованной келейницей, вновь опустилась на своё ложе.
Остаток ночи пролетел в молитвах незаметно.
Прибежав в храм минут за двадцать до начала общей полунощницы, мать Антония известила отца Иринарха о случившемся ночью. Тот перекрестился и вздохнул:
— Буди, Господи, милость Твоя на нас, якоже уповахом на Тя! Иди к «амме», читай ей правило ко Святому Причащению!
После литургии мать Афанасию келейно причастили Святых Христовых Таин. Она попрощалась со всеми и каждому сказала что-то важное именно ему. Ночь она провела без сна в молитве. В пять утра схимонахиня Афанасия тихо вздохнула, и её чистая душа покинула бренную плоть.
А через неделю после её погребения приехавшие из Рязани особисты арестовали всех сестёр вместе с отцом Иринархом и увезли в рязанский «централ», страшную пересыльную тюрьму.
ГЛАВА 23
— Матушка! — взмолился инок. — Ну, хоть чуть-чуть расскажи, как тебя Господь благодатью утешал! Вот читаешь в книгах свято-отеческих, в Житиях, в Патериках, какие Господь монахам чудесные явления посылал — оторопь берёт! Даже не верится, что так быть может! И помыслы, я понимаю, что они от бесов, приходят — неправда всё это в книжках! Если бы правда была, то почему сегодняшние монахи таких явлений не сподобляются?
Умом понимаю, что эти помыслы гнать надо, что не заслуживаем мы, немощные и ленивые, таких благодатных утешений, но как же хочется для укрепления веры хоть от живых свидетелей про сегодняшние действия Духа Божьего услышать — очень оно вдохновляет на труды!
— Вдохновляет, говоришь? — улыбнулась старица. — Ты, внучок мой Георгиюшко, не в чужих рассказах вдохновения ищи, хотя и они, конечно, наряду с чтением святых отцов свою щепочку в огонь ревности по Бозе подбрасывают!
Главный путь вдохновения и горения духовного есть личный подвиг каждого монаха, либо добровольный, по благословению духовного наставника на себя подъятый, либо в терпении безропотном с благодарением Богу за скорби, во спасение души и стяжание награды на Небесах, от Него посылаемых, совершающийся!
— Как это, я не понял, матушка?
— Это так, Георгиюшко, когда ты ко Господу обращаешься: «Господи, спаси!», Господь обращение твое принимает и, как Врач, ставит тебе «диагноз» — болезнь души такая-то! Какая — ты и сам свои грехи знаешь.
И вот, чтобы излечить тебя от твоей смертоносной болезни, подбирает Небесный Врач тебе лекарство — скорби душевные и утеснения плоти, с помощью которых твои греховные болезни-страсти в тебе могут быть побеждены.
А по форме эти скорби и утеснения могут быть разными. Либо ты сам своими подвигами душевными и телесными себе эти скорби и утеснения создаёшь — постом, многими молитвами, малоспанием, бдениями, борьбой с помыслами и прочими «веригами» добровольно на себя взятыми, под тяжестью которых болезнь греховная в тебе побеждается, и ты обретаешь спасение и жизнь вечную.