На этот последний ужин было приглашено немного друзей: один стол, ложа для троих. И если там присутствовал врач, то только потому, что ему следовало выполнять свои обязанности перед беременной Царицей.
Пили много. Вино с фиалками и тмином, разбавленное теплой водой. Настроение было оптимистичным, даже веселым. Казалось, больше никто не боялся парфянских воинов и лучников. Антоний, бесспорный герой битвы в Филиппах[37], отомстит за римскую армию, порубленную на кусочки парфянами шестнадцать лет назад недалеко от этой реки. Чтобы уподобиться Александру, император воплотит в жизнь планы Цезаря, о которых стало известно благодаря записям этого великого человека: он пересечет Кавказ и захватит врага с тыла. Это станет роковым ударом, от которого невозможно будет защититься. Когда на берегах Евфрата начало светать, парфяне уже давно стали крошками на столе, и остатки их войск затерялись среди рыбных костей и объедков дичи, разбросанных по земле…
– Увы, – молвила Клеопатра, увидев свет, пробивающийся через занавес в комнату. – Увы, время расставаться…
– Увы, – ответил Антоний, протягивая кубок виночерпию, – увы, слава зовет меня, я должен тебя покинуть…
– Увы, – вторила Царица с напускной драматичностью, – увы, мой генерал, может быть, мы больше никогда не поцелуемся?
Они начали повторять «увы», как драматические поэты, чьи произведения им были так близки; развлекая друзей, они соревновались, кто из них больше повторит это слово, потому что для иностранного уха греческое «увы» звучало несколько комично, и римский полководец и царица-полиглот прекрасно это знали. «Ай, ай!» – восклицал один из главных героев какой-нибудь поэмы. «Ой, ой!» – отвечал ему хор. Вскоре жалобные ойканья героя чередовались с душераздирающими айканьями героини; когда же на эти ой-ой и ай-ай один из них в конце концов отвечал лишь «Ой-ой-ой», чтобы поскорее закончилось несчастье, то переводчики переводили просто: «Трижды увы!»
Так и Марк Антоний с Клеопатрой пустились в притворное оплакивание, в то время как все присутствовавшие смеялись до слез. Один только Главк, который выпил совсем немного, не участвовал во всеобщем веселье: все эти «увы» казались ему безумием – можно ли начинать военный поход под самой худшей эгидой? А худшее началось, когда Царица стала выдавать длинные фразы типа: «Увы нашему поражению», «Увы, теперь мы без защитников»… И Антоний, вспомнив отрывок из «Персов»[38], старой трагедии, давно вышедшей из моды, добавил:
– «Они погублены, увы! Ты видишь все, что осталось от поднятого мною войска!»
Он даже осмелился удивить всех этим призывом к мертвым, который волновал врача каждый раз, когда он его слышал:
– «Где маг Арабос и Артамес Бактриан, полководец тридцатитысячной армии чернокожих воинов?.. А Псаммис, недавно покинувший Вавилон? А Амфистрей с неутомимым коротким копьем, а Тарибис, великолепный воин? Где же храбрый Сеуакес и Лилайос благородных кровей? Погибли, они все погибли, повержены…»
Оцепенев от ужаса, Главк больше не решался поднять взгляд. Какое зловещее предзнаменование! И почему другие смеялись? Неужели боги ослепили их?
И вот, стоя перед разбитой Исидой, врач вспоминал о том вечере в Зевгме и дрожал с головы до ног. С некоторого времени роковые предсказания участились. Только одно его утешало: в пьесе причиной гибели героя было сражение на воде, а в Парфии Антоний будет воевать на земле… Оставалась неопределенность: возможно, Фортуна все еще колебалась?
Глава 7
Покидая Иерусалим, Царица приказала разместить Селену в своих носилках. Поскольку иудейский бальзам не произвел должного эффекта и состояние принцессы не улучшилось, она сама решила позаботиться о своем ребенке. Но отчасти это было только предлогом: ей нужен был повод, чтобы избавиться от постоянного общения с Иродом. Якобы из галантности он непрерывно навязывал свое присутствие, намереваясь следовать с кортежем до границы Египта. Царицу раздражал этот контроль, и она воспользовалась недугом дочери, чтобы задернуть занавески.
37
Филиппы – македонский город на побережье Эгейского моря. В римскую эру в 42 до н. э. близ города произошло два сражения между монархистами (Октавиан) и республиканцами (Марк Юний Брут).