Я сглотнула, понимая, что ничего хорошего мы сейчас точно не услышим. По спине побежали мурашки, и я могла поклясться, что увидела какое-то движение в тумане.
- Он рассказал, что на парня того, которому так понравилась моя Весна, положила глаз другая колдунья. Опоить его хотела, но парнишка так отчаянно влюбился в Весну, что никакие снадобья его не брали. Обозлилась тогда женщина на Весну, посчитав, что именно она стоит между ней и счастливой жизнью. Подговорила братьев своих, а может, и опоила чем. Просто я не знаю, отчего в людях может проснуться такая жестокость. Бросили они Весну в колодец да закидали землей, похоронив заживо. А когда мать узнала, то сказала, что отомстит всем - и тем, кто самолично дочь ее в колодец кидал, и тем, кто по домам сидел, в окошко глядел да ничего не делал. И не только им, но и детям, внукам их житья не будет в этом месте. Сказала и пропала. История та позабылась. Келтухи расширялись, люди прибывали и наткнулись на старый колодец. Решили чистить его. Кто-то все-таки вспомнил о том, кто именно был похоронен в том колодце, да только ничего не нашли, даже косточек не было. Зато той же ночью в лесу зверь какой-то задрал отряд охотников. А ко мне пришла моя Апи. А глаза ее - голубые, счастливые. Не надо было людям трогать тот колодец. Мать Весны была сильной колдуньей, и проклятье ее ожило, когда люди совсем позабыли обо всем. Все, кто погиб в Келтухах в тот год, так или иначе были родственниками той женщины и ее братьев.
- А почему Апи? - спросила я, сглотнув.
Не знаю, может оказаться, что все это просто бредни старика, но было что-то в этой истории действительно страшное.
- Так Весну мою звали Апипайя. Я называл ее просто Апи, - старик улыбнулся, мечтательно прищуривая глаза.
Мы все оглянулись. Дед явно был немного странным.
- Проводишь нас до мест, где этого тумана нет? - спросил Тоберон, тревожно посмотрев в сторону леса.
Лесник тут же встрепенулся, перевел на графа более осмысленный взгляд и кивнул.
- Конечно, отчего бы и не проводить. Только у меня ноги больные. Так и болят после тех времен, - пожаловался он, закряхтев, а я подумала, что лет этому человеку должно быть очень и очень много.
Когда мы проехали Келтухи, почти покинув владения серого тумана, я обернулась, чтобы еще раз поглядеть на странного старика. И могу поклясться, что видела, как к нему из леса скользнул громадный зверь, похожий отдаленно на оборотня.
Старик на это никак не отреагировал, только поднял руку, положил ее на загривок зверю, и они вдвоем буквально растаяли, словно и вовсе никогда не были материальными.
- Как думаешь, они вообще реальные? - спросил Иллиадар, а я поняла, что недавнюю сцену видела не только я, но и все остальные. И, скажу я вам, вид сейчас у всех был такой, будто на нас свалились мешки с мукой.
- Не думаю, - я покачала головой, поворачиваясь вперед. - Хотя старик и мог быть еще человеком. Мало ли что так сильно продлевает его жизнь. А вот зверь... Впрочем, этот мир, видимо, принесет нам еще много чего такого, что мы не сможем до конца понять.
Мы неторопливо двинулись вперед. Все молчали, явно переживая услышанное и увиденное. Поначалу история старика всем показалась, мягко говоря, старческими россказнями, но увиденное не давало покоя. Тут хочешь не хочешь, но придется поверить.
- Зато нам с тобой повезло, - Иллиадар поймал мою руку и поцеловал пальцы. - Мы рядом, и мы живы. И можем спокойно любить друг друга.
Я глянула на стража. В груди все сладко встрепенулось, стоило мне заглянуть в сияющие глаза стража.
- Ты прав, - я улыбнулась. - Нам повезло.
Глава 7
- Что-то мне не по себе, - я поежилась, оглядываясь по сторонам.
Мы дня два как миновали Келтухи, но менее спокойно нам совершенно не становилось. Было что-то в этой старой дороге, которой давно уже никто не пользуется. Что-то зловещее, пугающее и отталкивающее. Поначалу мы все списывали на то, что до сих пор не отъехали далеко от Келтухов, но потом стало понятно - дело вовсе не в покинутой деревне.
Лес вокруг хоть и стал более приветлив, все равно на грани подсознания навевал не самые радостные мысли. И туман прошел, но легче не стало. Ну, может, самую малость.