- Смотрите, - совсем еле различимо прошептал страж, но из-за тишины мы все его услышали. Впрочем, привлекать наше внимание и не требовалось, мы и так все смотрели в одно и то же место.
Над явно тяжелой дверью можно было увидеть надпись, сделанную чем-то светящимся.
- «Не беспокой сон чудища, иначе лишишься сердца своего», - прочитал Лонгвар.
- Что это за язык? - тут же спросил Тоберон. - Я не знаю его.
- Обычный, человеческий. Когда я еще был жив, все говорили на нем, - дракон пожал плечами.
- Ага, значит, какой-то мертвый язык. Сейчас на нем точно никто не говорит. По крайней мере, в ближайших странах. Не понял, а как ты нас понимаешь, если при твоей жизни люди говорили на другом языке? - задал вполне ожидаемый вопрос Иллиадар. Я и сама только что об этом подумала.
- А что такого? - дракон глянул на нас недоуменно. - Ваш язык тоже тогда был. На нем говорил один из народов, населяющих империю Солидар.
- Солидар? - встрепенулся Тоберон. - Но ведь империя распалась более трех тысяч лет назад!
- А мне любопытно, чем это написано, - направила я разговор в нужное русло. То, когда жил Лонгвар, конечно, интересно, но об этом можно поговорить и позже. Хотя, признаюсь, мне и самой хотелось бы об этом расспросить дракона, но я знаю, каково это - стоит начать, и мы тут до ночи будем болтать, выясняя все новые и новые факты.
- Это краска. Не знаю, остались ли сейчас эти существа, но в то время в лесах жили мелкие то ли птички, то ли летающие паучки. В общем, мелкие крылатые создания. Их кровь при смешивании с соком некоторых трав приобретала вот такое свойство. Тогда был один праздник. На новолуние, раз в году, молодежь оголялась, разрисовывала тела такой светящейся краской, а потом отплясывала до утра.
- И зачем? - спросила я, недоумевая.
- Считалось, что такие танцы призывают плодородие в империю, - дракон задавил улыбку, явно вспомнив что-то забавное из тех времен. - Но я и не подозревал, что эта краска может так долго сохранять свои свойства.
- С этим разобрались, но что означает эта надпись? - Иллиадар подошел ближе. Огонек последовал за ним. Чем ближе подлетал магический светлячок, тем ярче разгоралась надпись.
- Полагаю, что мы не узнаем, пока не войдем внутрь, - граф был спокоен и собран.
Подойдя к двери, он оглянулся на нас.
- Отойдите подальше на всякий случай, - попросил он. - Я, конечно, сомневаюсь, что какое-либо животное смогло бы выжить с того времени, но мало ли какую тварь они могли сюда сунуть.
Меня тут жеуволок страж, но Лонгвар только фыркнул и остался рядом с Тобероном. Граф не стал упорствовать, понимая, что спорить с весьма упрямым и немного взбалмошным драконом бесполезно. Тем более Лонгвару больше лет, чем нам всем, вместе взятым.
Удивительно, но, видимо, те, кто замуровывал вход, не подумали, что его пройдут. Дверь не была заперта. А может, они считали, что незваных гостей остановит надпись? Все может быть. Кто знает, во что верили в древности.
Мне было интересно до жути, особенно когда Тоберон с Лонгваром вошли внутрь и наступила тишина. Уже это свидетельствовало, что там никакого чудовища нет. Не думаю, что, если бы оно там было, эти двое остались бы безмолвными.
- Заходите, - позвал нас Лонгвар, высунувшись из-за двери.
Мы с Иллиадаром тут же сбежали по лестнице вниз и осторожно протиснулись внутрь.
- Темно.
- Сейчас.
В воздух взмыли многочисленные светлячки, которые устремились вверх. Я же молча стояла и, приоткрыв рот, смотрела прямо перед собой.
Встрепенувшись, я бросилась вперед и приложила ладонь к холодному камню. Секунда - и я разочарованно убрала руку.
- Мертв, - сказала я Лонгвару, который с надеждой заглядывал мне в глаза.
Дракон резко выдохнул, словно из него разом выпустили весь воздух.
Все дело в том, что в центре громадной комнаты с высокими потолками стояла уже знакомая нам чаша на высокой ножке. А вокруг нее, словно оберегая, лежал каменный дракон, явно когда-то бывший живым.
Проскользнув между громадной пастью и кончиком хвоста, я подошла к чаше и заглянула внутрь. На самом дне лежало крохотное, почти мертвое сердце.
Протянув руку, я осторожно погладила бархатный бок пальцем.
- Только не вытаскивай, - предупредил меня Иллиадар, все еще смотревший на дракона. - Вдруг замок рухнет, если мы заберем его?
- Знаю, - отозвалась я. - Как думаешь, это ваш предок?
- Мне кажется, это основатель рода Галахар, - вместо Иллиадара ответил граф. - Так же, как Лонгвар отдавал магию для того, чтобы задержать Хаос, так и этот дракон лежал тут, продлевая своей силой время жизни сердца. Может, поэтому оно до сих пор живо?
В груди все сжалось. На глаза навернулись слезы. Мне стало безумно жаль этого дракона. Он отдал всего себя, чтобы защитить нечто ценное. А в данный момент так и вовсе бесценное. Я не думаю, что он лежал тут живой, скорее, он сразу же погрузил себя в пограничное состояние и окаменел. Но даже так, все это невероятно грустно. Как будто драконы, оставшись одни, всеми силами пытались защитить хоть что-то, хоть каплю магического мира. И надо отдать им должное: пока что им удалось сделать намного больше, чем мы могли бы рассчитывать.