– Ой, как темно! – протянула я. – Ничего и не видно толком.
– Подожди, сейчас факелы зажгу.
Стэнн достал из мешка два больших факела и, прищёлкнув пальцами, пустил в каждый из них по маленькому огненному шарику. Факелы мгновенно вспыхнули ярким пламенем, и мы, согнувшись, пробрались через низкое отверстие внутрь.
Пещера была совсем маленькая. Не пещера, а пещерка. Факелы освещали её всю не хуже электрической лампы. Я огляделась: ни дополнительных выходов, ни подземных ходов, ни скелетов по углам… Словом, вполне добропорядочная и довольно скучная пещера.
– И что мы тут будем делать? – разочарованно спросила я. – Ты её так расписал, я уж думала, тут какая-то сказочная красота, а здесь – ничего особенного.
– Ты погоди, – улыбнулся Стэнн. – Во-первых, отсюда изумительный вид на закат, и ты скоро в этом убедишься. А во-вторых, здесь неинтересно только при свете факелов, они слишком яркие для такой маленькой пещеры. А мы сейчас костёр разожжём вот в этой нише, – он ткнул пальцем в углубление в скале, над которым нависал небольшой козырёк, – а факелы погасим. И, когда стемнеет, тут таинственности ого-го сколько будет!
– Ладно, давай свои дрова, – сказала я, и нагнулась за мешком. И Стэнн тоже нагнулся. Мы стукнулись лбами и я, вскрикнув, упала на колени, потирая ушибленное место.
– Ну, вот, теперь шишка будет, – расстроилась я.
– Ничего, – утешил Стэнн, – ты мне и с шишкой нравишься.
Я улыбнулась, а Стэнн, присев передо мной, аккуратно отвёл мою руку:
– Давай, полечу.
Тоже опустился на колени для большей устойчивости, положил на ушиб ладони, одну на другую, что-то пробормотал, и, убрав руки, вдруг поцеловал меня – сперва в лоб, а потом, не дав мне опомниться, прямо в губы быстрым, коротким поцелуем. И, сев на пятки, настороженно посмотрел на меня: как я среагирую.
А я, как всегда, растерялась. Я вообще очень легко теряюсь, когда происходит что-то непредвиденное. И только и смогла сказать:
– Это что, тоже для лечения надо?
– Ага, – согласился этот юный хитрец. – Давай ещё полечу. Чтобы уж точно шишки не было.
И он снова потянулся ко мне. Но я, вдруг испугавшись, отшатнулась и быстро встала:
– Не надо, Стэнн, я… – я замолчала, пытаясь найти причину, оправдывающую моё поведение. – Я ещё не достаточно взрослая, чтобы с мужчинами целоваться. Давай подождём хотя бы годик… а там видно будет.
– Тебе уже семнадцать, – пробурчал Стэнн.
– Вот именно. И тебе тоже. Мы ещё несовершеннолетние.
И я отвернулась, скрывая смятение, и сама понимая, что дело здесь совсем не в возрасте. Просто я привыкла считать Стэнна своим братом, а когда брат лезет с поцелуями… Надо было срочно менять жизненную концепцию, а на это требовалось время. К тому же я вдруг подумала, что от братского поцелуя я бы, наверное, так не разволновалась. А это значит… Ой, лучше не думать, что это значит. По крайней мере, сейчас, когда мы собрались вдвоём ночевать в этой пещере.
Я отошла к нише и повторила:
– Давай уже дрова.
Парень разочарованно вздохнул и потянулся за мешком.
И тут мы услышали скорбный вой Мурлыки
Стэнн выпрямился и удивлённо посмотрел на меня. Но не успел он и слова сказать, как мы услышали странный подземный гул. У меня появилось ощущение, будто из центра Земли начал подниматься огромный лифт, причём с неисправным механизмом.
– Что это? – испуганно вскрикнула я.
– Не знаю, – встревожено прислушался Стэнн. – Сейчас посмотрю.
Он резко встал и шагнул к выходу… и в этот момент стены пещеры дрогнули, заколебались, как шторы на сквозняке, пол заходил ходуном, и огромный камень, сорвавшись с потолка, рухнул между нами. За ним полетело множество мелких.
– Стэнн! – завизжала я, забиваясь в нишу, в которой мы хотели развести костёр.
Стэнн не отвечал. То ли был слишком далеко и не слышал меня, то ли… Но эту мысль я старательно гнала от себя. Не мог Стэнн так глупо погибнуть! Не мог!
Я сидела, согнувшись в три погибели, в крохотной нише, и с ужасом слушала подземный гул и потрескивание каменных стен. К моему счастью, эпицентр землетрясения был далеко от этой пещеры, поэтому, хоть земля ещё и подрагивала, камнепад быстро прекратился. Камни завалили вход и погасили факелы, и я сидела в кромешной тьме, не видя даже кончика собственного носа. Потом гул прекратился, и наступила звенящая тишина.