А теперь возьми его в руки и долгим взглядом посмотри в мистическую тайну его рыбьих глаз... Только учти - он слегка сопливый...:-) - и писательница показала Валерии левую ладонь, на которой блестела густая слизь и прилипли серебряные монетки чешуи. Валерия не торопясь взяла его в руки и посмотрела в его наполненные предсмертным ужасом глаза. Что ты там видишь? - спросила писательница. Мне жаль его... Он так нервно дышит... Да. Хватает воздух жабрами... Воздух, который ему не нужен... Который его погубит... И что же делать? Карась шевелил хвостом и как будто плыл в ее руках, широко открывая рот, зияющий ярко-красным, и окончательно сходя с ума без своей воды. Не знаю... Сваришь уху... Ты умеешь варить уху? Писательница рассмеялась и начала насаживать червя. Зачем мне уха? Мне не нужна уха!.. Это самец или самка? Наверное, самка... Живот толстый... Икряная... (писательница шутила) Валерия держала в руках умирающего карася и совсем не знала, куда его девать, и вдруг ее глаза застыли, как перед великой мыслью, что бывало с ней очень редко, и она сказала боясь, что писательнице это не понравится, потому что это был ее карась: Я хочу отпустить его. Писательница повернула голову и улыбнулась: Браво, Валерия! Конечно, отпусти его и сделай это настолько медленно и медитативно, как будто ты в последний раз занимаешься с ним любовью, внимательно слушая себя внутри... И уже в воде, в момент последних его судорог в твоих ладонях перед вечным возвращением запомни, что ты чувствуешь... И никогда, никогда не забывай. Валерия подошла к озеру и опустила руки с карасем в воду, и немного помедлив разжала свои совершенно не нужные ему объятья, и смотрела, как он ударив хвостом, лег на бок и замер, будто не веря своему счастью, и через миг стремительно, как серебряная ракета, исчез в своей мутной бездне. Ну как? Приятно было делать добро? - писательница сказала это с иронией и улыбнувшись посмотрела в глаза Валерии. Да. В момент когда я перестала держать его и он уплывал, я почувствовала какое-то тепло внутри, как будто там зажглась лампочка. То, что ты почувствовала - это человечность... Первая ипостась бога... Первый его лик... Она белого цвета. Писательница стала наматывать леску на удочку и высыпать из банки червей в траву. Мы больше не будем ловить? - по-детски спросила Валерия. Тебе понравилось выпускать? А представляешь, какой кайф выпустить то, что сама поймала? Это двойной кайф. А зачем тогда ловить? Затем чтобы посмотреть, с какой красотой играет солнце в ее чешуе на твоих ладонях... Затем чтобы подумать о рыбе... Представить себя рыбой... Представить себя поплавком и слиться с тишиной воды... Я с детства хожу на рыбалку ради процесса... Это очень медитативный процесс, если, конечно, ловить удочкой или донкой... Как-то один знакомый взял меня с собой на щуку, и мы шли по берегу реки целый день со спиннингами и пройдя километров десять, поймали целый мешок щук, но в этом не было никакой медитации, а только агрессивный азарт охоты и целый мешок жертв... А в ловле сетями я вообще не вижу никакого удовольствия... :-( Однако пойдем... Дома нас ждет уже давно умершая щука.
Вернувшись на дачу они поужинали. Писательница знала, что это последний их ужин, а все первое и последнее должно быть лучшим. Сидя на веранде, они пили Rose D’Anjou - розовое французское вино долины реки Луара из провинции Анжу цвета прозрачного светлого рубина с букетом брусники и малины и ели громадную печеную щуку, фаршированную шампиньонами.