Падают с неба перья, в которых не раз вываливали Селестину. Нет, то снег, кажется, пошёл в горячей Испании. Снег, перья, вода летят сверху — прилипло перышко к лицу Селестины. Бог гладит, любит свою Селестину, свою славную труженицу. Как хорошо ей, как хорошо. Смешно, покойно, для неё жизнь — игра и веселье, забава и радость…
* * *Калисто дома, лежит на ковре у кровати. Берет из корзины яблоко, кусает его и кидает их в угол. Ещё одно яблоко — и снова в угол. Злой мальчик. Кусает яблоко за яблоком и злится. Он, и правда, совсем мальчишка: ему шестнадцать лет, он — богатый сопляк и повеса, окруженный слугами.
КАЛИСТО. Семпронио, Семпронио, Семпронио! Где ты, проклятый?
СЕМПРОНИО. Я здесь, сеньор.
КАЛИСТО. Отчего ты идешь из комнаты?
СЕМПРОНИО. Да тут кречет слетел с жерди, я пошел посадить его на место.
КАЛИСТО. Чтоб тебя черт побрал! Ступай, злодей! Душно, приготовь постель.
СЕМПРОНИО. Сеньор, мигом!
КАЛИСТО. Закрой окно! Мои печальные мысли недостойны света. Уйди! Не смей говорить, не то погибнешь раньше, чем придет моя лютая смерть.
СЕМПРОНИО. Уйду, раз тебе угодно мучиться в одиночестве.
КАЛИСТО. Иди к черту!
СЕМПРОНИО. Вряд ли я застану его, ведь он теперь с тобой.
Семпронио смеётся, встал за дверью. Ждет, когда хозяин позовёт его. Семпронио знает, что тот позовёт его. Ждать недолго.
КАЛИСТО (кричит). Семпронио! Подай мне лютню!
СЕМПРОНИО. Вот она, сеньор.
КАЛИСТО (поёт). Есть ли в мире боль сильней! Страстной горести моей?
СЕМПРОНИО (заткнул уши). О! Эта лютня расстроена.
КАЛИСТО. Как настроит ее тот, кто сам расстроен? Как почувствовать гармонию, если ты в разладе с самим собой? В ком воля не подчинена рассудку?
СЕМПРОНИО. Я не ошибся — хозяин мой спятил.
КАЛИСТО. Что ты бормочешь?
СЕМПРОНИО. Ничего.
КАЛИСТО. Скажи! Разве я не велел тебе говорить вслух? Что ты сказал?
СЕМПРОНИО. Говорю, что Бог этого не допустит. Ведь твои слова смахивают на ересь. Ты разве не христианин?
КАЛИСТО. Я? Я мелибеянин. Мелибее я поклоняюсь, в Мелибею верую, Мелибею боготворю.
СЕМПРОНИО. Ясно, на какую ты ногу захромал. Господь, непостижимы твои тайны! Ты повелел мужчине ради женщины бросить отца и мать. Но не только от них отрекается влюбленный, а и от тебя самого, как этот придурок Калисто.
КАЛИСТО. Семпронио!
СЕМПРОНИО. Сеньор?
КАЛИСТО. Не оставляй меня.
СЕМПРОНИО. Вот это уже другая песня!
Семпронио принёс горячей воды, налил в ванну, что стояла посреди комнаты, раздел Калисто, усадил в ванну, моет своего хозяина, мыльная пена летит по углам.
КАЛИСТО. Что ты думаешь о моем недуге?
СЕМПРОНИО. Что ты любишь Мелибею.
КАЛИСТО. И больше ничего?
СЕМПРОНИО. Тяжелый недуг. Твоя страсть прикована к одному предмету.
КАЛИСТО. Что ты смыслишь в стойкости?
СЕМПРОНИО. Упорство в дурном ещё не означает постоянство. В моих краях это называют тупостью или упрямством.
КАЛИСТО. Кто учит другого, самому не надо лгать. Ведь ты превозносишь свою подружку Элисию?
СЕМПРОНИО. Следуй моим добрым советам, а не моим плохим делам.
КАЛИСТО. Что ты мне ставишь в упрёк?
СЕМПРОНИО. Что достоинство мужчины ты подчиняешь несовершенству слабой женщины.
КАЛИСТО. Женщины? О, невежа! Божества, божества!
СЕМПРОНИО. Ты в это веришь? Или шутишь?
КАЛИСТО. Шучу? Божеством я её считаю, как в божество в неё верую и не признаю другого владыки в небе, хотя она и живет среди нас.
СЕМПРОНИО. Видали богохульника?
Тем временем Семпронио обтёр своего хозяина полотенцем, приготовил постель, взял на руки и уложил в кровать, как ребёнка. Калисто накрылся одеялом с головой. Сказал под одеялом:
КАЛИСТО. Ты смеёшься?
СЕМПРОНИО. Не думал, что можно дойти до греха, похуже чем в Содоме!
КАЛИСТО. Как так?
СЕМПРОНИО. Жители Содома хотели согрешить с ангелами, не узнав их, а ты — с божеством, которое сам признал!
КАЛИСТО (смеётся). Будь ты проклят! Ты меня рассмешил!
СЕМПРОНИО (хохочет). Неужто ты всю жизнь собирался плакать?
КАЛИСТО. Да.
СЕМПРОНИО. Почему?
КАЛИСТО (заплакал). Моя любовь безнадежна. Я недостоин Мелибеи.
СЕМПРОНИО. О, сукин сын! А Немврод, а Александр Великий — они-то сочли себя достойными владеть не только всем миром, но и небом!
КАЛИСТО (скинул одеяло). Я не расслышал. Повтори-ка ещё разок.
СЕМПРОНИО. Я сказал: не может быть, чтоб ты, в ком больше отваги, чем у Александра, был бы не в силах добиться женщины. Ведь многие женщины не погнушались даже близостью грубых животных. Ты не читал про Пасифаю и быка, про Минерву и пса?