СЕМПРОНИО. Или вываляют тебя в перьях, матушка, что еще хуже.
СЕЛЕСТИНА. Ей-Богу, зря я тебя взяла в товарищи! Ты вздумал учить Селестину ее ремеслу! Да когда ты родился, я уже немало орехов разгрызла. Нечего сказать, хорош — только и знаешь, что трястись от страха!
Вытряхнули всё, Селестина мальчишку по голове погладила, поцеловала. Конфетку ему дала. Пошла в дом. Семпронио — за ней.
СЕМПРОНИО. Я, с моим малым опытом, вижу больше препятствий, чем ты, старая мастерица!
Элисия, спавшая на чердаке вместе с уже очередным каким-то горячим испанцем, проснулась, пошла вниз, воды попить. Идет голая, чего ей — мужиков-то в доме нету.
ЭЛИСИЯ. Крестная сила! Семпронио! Ты здесь сегодня второй раз?
СЕЛЕСТИНА. Молчи, глупая, у нас с ним есть, о чем поговорить. Скажи-ка, чужих здесь нет? Ушла та девушка, которая ждала настоятеля?
ЭЛИСИЯ. После нее уж другая приходила — и тоже ушла.
СЕЛЕСТИНА. И что, понапрасну?
ЭЛИСИЯ. Нет, слава Богу. Хоть она и запоздала малость, да ведь тише едешь, дальше будешь.
СЕЛЕСТИНА. Подымись-ка поскорее на чердак и принеси сюда баночку со змеиным жиром, она висит там на веревке. И открой ларь с пряжей. Там, справа, под крылом дракона, которому мы вчера вырвали когти, найдешь бумагу, исписанную кровью летучей мыши. Пойди в чулан, где хранятся мази, и найдешь все, что нужно в шкуре черного кота. Ну там же, куда я положила глаза волчицы. И кровь козла принеси и клок бороды, которую ты у него отрезала.
Элисия быстро притащила какое-то барахло, вывалила под ноги Селестины.
ЭЛИСИЯ. Вот, матушка, возьми.
Схватила за руку остолбеневшего от страха Семпронио, потащила за собой во двор, под яблоню, где проветривались, просушивались одеяла и подушки. Без разговоров под горячим небом Испании принялись они за дело.
Селестина встала над огнём, над кипящим котлом.
СЕЛЕСТИНА. Заклинаю тебя, мрачный Плутон, владыка адских недр: явись, облекись в эту пряжу и не расставайся с нею, пока Мелибея не купит ее.
Стоит Селестина, ворожит, чудит, смеётся — жизнь, как хороша ты, жизнь, как хороша… Ты сам можешь направить её туда, куда тебе надо: нет никакого рока, сам делай своё счастье…
Сложила Селестина в карманы платья воротнички, сетки для волос, бахромки, тесемки, щипчики для бровей, черную краску, белила и румяна, иголки и булавки, прицепила бороду, платок повязала.
Заклинаю тебя еще и еще раз! Иду с пряжей и верю, что уношу в ней и тебя!
И вот всё, что сказала старуха — стало явью. Поползли какие-то тени из всех углов. Из всех щелей, поползли и влипли в шерсть. А шерсть перекочевала в бездонный карман Селестины.
Пошла Селестина со двора. Посмотрела на Семпронио и Элисию под яблоней, засмеялась легко и радостно. Пошла. Идет по пыльной дороге. Опять из каждой подворотни на Селестину лают собаки: «Старая шлюха!». Опять ослы поворачивают головы и кричат: «Шлюха!». Селестина пошла работать. Ни на кого внимания. Если бы никто не плюнул ей вслед, она бы остановилась и не пошла бы никуда, а так — хорошо. Весело ей. Жизнь. Она в центре Вселенной. Она всё закручивает, вокруг неё Земля, Луна и Солнце вертится. И не заметила Селестина, как мальчишки привязали к её платью кучу банок на веревке — гремит, гремит, идёт Селестина…
Шла Селестина по дороге и сама с собой рассуждала. То вперед пойдет, то назад снова. И опять — вперед, назад.
Однако, что-то очень уж я смела… Идти или вернуться? Если поймают, не миновать мне смерти или остроконечного колпака. Ах, я несчастная! Кругом беда. Пойду! Прослыть трусливой хуже, чем понести кару. Удача сопутствует храброму. И юбки не мешают, и усталости я не чувствую. Все мне кланяются. Ни одна собака на меня не залаяла, ни одна черная птица не перелетела дорогу — ни ворон, ни ночные птицы. Всё хорошо. Иду.
Так и не заметила Селестина, как дошла до дверей дома Плеберио. Лукресия стоит у дома, скучает, женихов ловит, жует пирожок, смотрит, будто дожидается Селестину.
ЛУКРЕСИЯ. Что это за старуха там ковыляет?
СЕЛЕСТИНА. Мир дому сему!
ЛУКРЕСИЯ. Селестина! Каким ветром занесло тебя в эти края?
СЕЛЕСТИНА. Привела меня любовь ко всем вам, доченька.
ЛУКРЕСИЯ. Ты только для этого вышла из дому? Это не в твоих привычках! Без выгоды ты шагу не ступишь!
СЕЛЕСТИНА. Нас, старух, нужда не покидает. В особенности меня. Ведь мне надо содержать чужих дочерей. Вот и пришла я продать немного пряжи.
ЛУКРЕСИЯ. У моей старой госпожи как раз основа натянута: ей нужно купить пряжу, тебе — продать, вы с нею сторгуетесь.
Из дома выглянула Алиса, мать Мелибеи.
АЛИСА. С кем ты говоришь, Лукресия?