А р е у с а. Не надо, провались я на этом месте! Я умру со стыда, я его мало знаю и всегда его стеснялась.
С е л е с т и н а. Да ведь я тут, я помогу тебе разделаться со стыдом и буду говорить за обоих, он-то такой же стыдливый.
П а р м е н о. Храни тебя господь, сеньора!
А р е у с а. Добро пожаловать, благородный кабальеро!
С е л е с т и н а. Подойди ближе, осел! Куда ты в угол забился? Нечего смущаться, стыдливого черти заберут. Слушайте оба, что я скажу вам: тебе уже известно, друг мой Пармено, что я тебе обещала, а тебе, доченька, известно, о чем я тебя просила. Ты, правда, согласилась неохотно, но забудем об этом: поменьше слов, время не терпит. Он вечно по тебе страдал. Я знаю, ты пожмешь эти страдания и пожалеешь его, а если он проведет у тебя ночку — тем лучше.
А р е у с а. Умоляю, матушка, не нужно. Господи, не требуй этого от меня!
П а р м е н о. Матушка, устрой, ради бога, так, чтоб я не ушел отсюда, не договорившись с ней по-хорошему. Я умираю от любви. Предложи ей все, что мой отец тебе оставил для меня. Скажи, что я ей отдам, как только получу. Ну потолкуй с ней еще, а то мне кажется, она и смотреть на меня не хочет.
А р е у с а. Что тебе там шепчет этот сеньор? Он, верно, не желает, чтобы я согласилась на твои просьбы?
С е л е с т и н а. Он только говорит, доченька, что столь любезная и достойная особа, наверно, способна и на большее, чем учтивость. А еще он обещает мне за посредничество в этом деле дружить с Семпронио ныне и присно и помогать во всем, что тот затеет против хозяина. Правда, Пармено? Обещаешь ты?
П а р м е н о. Конечно, обещаю.
С е л е с т и н а. Вот, дон мерзавец, ловлю тебя на слове, вовремя попался! Подойди сюда, бездельник, стыдливец! Прежде чем уйду, я хочу видеть, на что ты годишься. Пощекочи-ка ее тут в постели!
А р е у с а. Он не такой невежа, он не заберется в заповедник без разрешения.
С е л е с т и н а. Уже дошло до вежливости и разрешений? Ну, мне тут больше нечего делать. Уверена, что ты проснешься поутру румяной, а он — бледным. Ничего, он шлюхин сынок, петушок, молокосос, у него, верно, и через три ночи гребешок будет в отменном виде. Таких-то мне, когда зубы покрепче были, прописывали к обеду врачи в наших краях.
А р е у с а. Ах, сеньор мой, не обращайся так со мною! Будь поучтивей, взгляни на седины почтенной старухи, что здесь находится. Отойди от меня, я не такая, как ты думаешь, я не из тех, кто открыто торгует своим телом за деньги. Ей-богу, я убегу, если ты дотронешься до моей одежды, пока не уйдет тетушка Селестина!
С е л е с т и н а. Что это значит, Ареуса? Откуда только взялись причуды, ужимки, выдумки и стыдливость? Выходит так, доченька, будто я не знаю, что это за штука, будто я никогда не видала женщину с мужчиной, и сама через любовь не прошла, и не наслаждалась ею, и не знаю, чем влюбленные занимаются, что говорят и что делают! Горе тому, кто такое услышит. Так знай же, и я была блудницей, как ты, и дружки у меня водились: но никогда не оттолкнула от себя ни старика, ни старухи и не пренебрегала их советами, открытыми или тайными. Клянусь смертью, которую мне пошлет бог! Уж лучше бы ты дала мне хорошую оплеуху! Ты так прячешься, словно я только вчера на свет родилась. Я, по-твоему, дура стыдливая и неопытная, а ты, стало быть, честная? Или ты мог ремесло унизить хочешь, а свое возвысить? Ладно, свой своему поневоле брат! Я тебя за глаза больше хвалю, чем ты сама себя пенишь.
А р е у с а. Матушка, прости, если я провинилась! И подойди сюда поближе, а он пусть делает что вздумает. Мне приятней угодить тебе, чем себе самой; лучше глаза себе выколю, чем тебя рассердить.
С е л е с т и н а. Я не сержусь, а говорю это на будущее. Прощайте, ухожу, а то меня зависть берет, глядя на ваши поцелуи и возню. Вкус-то я еще на деснах чувствую, не лишилась его вместе с зубами.