П а р м е н о. Не беси меня этими намеками, не то я отправлю тебя к покойнице в гости, там уж поплачешься вволю.
С е л е с т и н а. Элисия, Элисия! Вставай скорей с постели, давай сюда живо мой плащ! Клянусь всеми святыми, я побегу за стражей, я буду кричать как оглашенная! Этого еще не хватало! Пришли незваные, да еще угрожают! Ишь храбрецы! Набрасываться с кулаками на кроткую овечку! На связанную курицу! На шестидесятилетнюю старуху! Вон отсюда, срывайте злость на мужчинах! На тех, у кого есть шпага, а не старая прялка! Подлая трусость — нападать на слабых и беспомощных! Навозные мухи всегда жалят тощих и дряхлых быков, и дворняжки злее всего тявкают и накидываются на бедных путников. Кабы девка, что лежит вон там в постели, слушалась меня, никогда бы не оставались мы ночью без мужчины и спали бы спокойно. Элисия-то другого не искала, тебя дожидалась, вот мы и остались в одиночестве. А вы-то видите, что тут только женщины, и бог весть чего требуете! Кабы знали, что в доме есть мужчины, небось вели бы себя иначе! Как говорится: молодец против овец, а против молодца и сам овца!
С е м п р о н и о. Ах ты жадина, ненасытная твоя глотка! Мало тебе трети барыша?
С е л е с т и н а. Трети? Идите с богом из моего дома вы оба, не то закричу на всю округу. Берегитесь! Не изводите меня, а не то всплывут все делишки Калисто, да и ваши заодно!
С е м п р о н и о. Сколько ни вопи, а обещание сдержишь, или тебе конец.
Э л и с и я. Положи шпагу, бога ради! Держи его, Пармено, держи! Этот сумасшедший и впрямь прикончит ее.
С е л е с т и н а. Стража, эй, стража! Сеньоры соседи! Стража! Негодяи! Убивают меня в моем собственном доме.
С е м п р о н и о. Вот как, негодяи?! Погоди, ведьма, пошлю я с тобою весточку в ад!
С е л е с т и н а. Ай, убил! Горе мне, горе мне! Священника, священника!
П а р м е н о. Дай ей, дай ей еще! Прикончи, раз начал! Заткни ей глотку! Пусть подыхает, одним гадом меньше!
С е л е с т и н а. Священника!
Э л и с и я. О жестокие негодяи, чтоб вы пропали! На кого вы подняли руку? Умерла моя мать, мой единственный друг!
С е м п р о н и о. Беги, беги, Пармено, народ собирается! Эй, берегись, сюда идет альгвасил!
П а р м е н о. Горе мне, грешному! Нам не удрать, выход закрыт.
С е м п р о н и о. Лучше выпрыгнем из окна, а не дадимся им в руки!
П а р м е н о. Прыгай, я за тобой!
Действие тринадцатое
Содержание действия тринадцатого
Калисто. проснувшись, разговаривает сам с собой. Немного спустя он зовет Тристана и других слуг, потом опять засыпает. Тристан становится у дверей дома. Приходит Сосий в слезах. На вопрос Тристана, Сосий рассказывает ему о смерти Семпронио и Пармено. Они идут с этими новостями к Калнсто, который, узнав всю правду, принимается громко сетовать.
Калисто, Тристан, Сосий.
К а л и с т о. О, как приятно спалось мне после сладостного свидания и ангельских речей! Наконец-то я отдохнул. Я обрел мир и покой, оттого что счастлив; сам не знаю, в чем причина моего длительного сна — усталость ли тела, или восторг и радость души? И что ж удивительного, если и то и другое вместе помогло мне сомкнуть веки, ибо прошедшая ночь была утомительной для тела и отрадной для души. Известно, что печаль ведет к раздумью, а долгое раздумье прогоняет сон; так и было со мной, когда я сомневался в счастье, которое теперь подарено мне. О госпожа моя, любовь моя Мелибея! О чем ты думаешь сейчас? Спишь или бодрствуешь? Обо мне или о другом твои мысли? Лежишь ты еще или встала? О, сколь блажен ты, Калисто, если твое счастье не сон! Снилось мне это или нет? Пригрезилось или свершилось наяву? Но я ведь был не один; меня сопровождали слуги. Их было двое. Если они скажут, что я наяву говорил с Мелибеей, я им поверю. Позову-ка их, пусть двойное свидетельство подтвердит мое блаженство. Тристанико! Слуги! Эй, Тристанико, вставай!
Т р и с т а н. Я уже встал, сеньор.
К а л и с т о. Беги позови Семпронно и П а р м е н о. Т р и с т а н. Иду, сеньор!
К а л и с т о. Отдохни! Конец и горю И кручине,
Если мил своей сеньоре Ты отныне.