«Государство не собирается платить тебе за эти твои заботы, Мишель» – так всегда говорил Патрик, как будто она и сама этого не понимала. И все же – если ее мать и тетка только и делали, что занимались домом да заботились о своих мужьях, почему ей нельзя поступать так же?
Она посмотрела на свои чудесные замшевые сапожки, которые прикупила специально для того, чтобы хорошо выглядеть на сегодняшней встрече. Ну, и к чему привели все ее старания? Мишель тяжко вздохнула. Слишком много всего сразу на нее навалилось…
Она соскребла отполированными ногтями крошечное пятнышко на брюках и поправила рукава блузки. Так она делала всякий раз, когда не успевала переосмыслить происходящее.
Будь проклята эта кретинка Анне-Лине Свенсен! Хоть бы ее машина переехала!
Скорчив недовольную гримасу, Мишель огляделась вокруг. Да будут прокляты все эти люди, которые в огромном количестве сидели вокруг в стоптанных ботинках и шапках, надвинутых на уши! Это они виноваты в том, что в государстве не хватает средств на обеспечение таких замечательных людей, как Мишель, которые никому не причиняют вреда, не пьют, не жиреют до такой степени, что приходится ложиться в больницу, не ширяются по подворотням и не шарят по чужим карманам. Кто из сидящих в этом помещении может сказать все это о себе? Она улыбнулась, настолько забавной показалась ей эта мысль. Кто из них занимается своими делами и является нормальным человеком? Наверное, не многие.
Взгляд ее упал на двух молодых женщин у терминала электронной очереди. На вид они были ее ровесницами. Мишель обнаружила, что, в отличие от всех остальных, эти две девушки выглядели вполне прилично. По крайней мере, она могла идентифицировать себя с ними, так как они были очень хорошо одеты и искусно накрашены.
Взяв номера, девушки огляделись и прошли к свободным местам в уголке, устроившись как раз рядом с Мишель. Затем обменялись с ней почтительными и одобрительными взглядами.
– Ты, наверно, тоже ждешь аудиенции? – спросила одна из подружек.
Спустя пять минут они уже вовсю болтали втроем, как давние знакомые.
Забавно, сколько всего их объединяло! И угол приемной, где они разместились, внезапно превратился в средоточие хорошего вкуса. Узкие светлые джинсы, топы из «Фётекса» или «H&M», серьги кольцами, шейные подвески, браслеты из «Тигера» и других интересных магазинчиков, раскиданных по столичным переулкам. У всех троих были профессионально наращены волосы, на всех коротенькие сапожки на высоких каблуках – правда, как призналась одна из них, иногда она не прочь была надеть мунбуты, отороченные искусственным мехом. Да уж, они трое и впрямь были до смешного похожи.
Кроме того, их объединяло одно обстоятельство, вызвавшее изумление у Мишель: все трое жутко утомились от постоянного вызова со стороны системы и бесконечного предъявления требований. Но самым невероятным оказалось то, что всех их консультировала Анне-Лине Свенсен!
Рассмеявшись, Мишель перевела взгляд на окружающих людей. Напротив, чуть в стороне, села девушка – резкие черты лица, прическа в стиле панк, вокруг глаз обведены черные круги, настолько большие, что это граничило с уродством. Она смотрела на них с какой-то неприятной напряженностью во взгляде, словно завидовала им. Мишель порадовалась про себя, ибо у девушки имелись все основания для зависти – с таким-то жутким стилем и странными манерами… Девица отбивала ногами ритм, словно играла на бас-барабане. Казалось, она находится под действием наркотиков. Ее взгляд становился постепенно все жестче и жестче. Возможно, ей просто хотелось покурить, такое состояние было знакомо Мишель не понаслышке.
– Обалдеть как странно, что здесь еще кто-то желает общаться с такими расфуфыренными матрешками, – неожиданно прорвало панк-девицу; она явно обращалась к Мишель и двум ее новым знакомым. – В сравнении с такими, как вы, и дерьмо покажется золотом.
Девушка, сидевшая рядом с Мишель, встрепенулась, обернувшись на хамку. Эта новая подружка представилась как Ясмин; вообще-то она производила впечатление невероятно крутой, но только не в этой ситуации. А вторая девушка, Дениса, отреагировала на оскорбление хладнокровно, показав панкерше средний палец, несмотря на то, что Ясмин пыталась ее остановить.
– Просто там, откуда ты родом, никто, видимо, не замечает разницы! – прошипела она. – Но, как говорится, дерьмо к дерьму, и первая страна, пострадавшая от нацистов, была их собственной родиной. Слышала о таком, идиотка панкующая?