— Хватит, Серега, — оборвал хозяин речь Тарана. — Человек, должно, по делу, а ты…
Таран залпом осушил кружку, крякнул, бросил в рот ломтик огурца.
— Все, крышка, освобождаю поле деятельности. — Он хамовато подмигнул Родиону, дескать, действуй, сгреб с лавки свою промасленную стеганку и ушел.
Валентина взглянула на подвыпившего Родиона и подумала, что сейчас, пожалуй, бесполезно говорить с ним о брате, но Родион сам начал:
— Вы, наверно, из-за Кости пришли. Нету его, к батьке ушел.
— Скажите, он действительно бросил школу? Почему?
— Не понимает, дурень, что ученье — свет, что человек только потом, когда у него появляется здравый смысл, начинает жалеть. Я тоже семь классов с грехом пополам кончил и думал, что этого достаточно, что с этими классами можно весь мир перевернуть. Зачем, думал, мне всякие сочинения, дер тиши, дас фенстеры, а теперь понимаю — круглым дураком был. — Лицо Родиона стало сразу трезвым и серьезным.
— Сами понимаете, а брату не могли внушить этого, — упрекнул а Валентина.
Родион молчал.
— Я вижу, условия для учебы у Константина были не совсем нормальные.
— Да, условия никудышные, — вздохнул Родион. — Тут вот какое дело, Валентина Петровна, все у нас вышло не по-человечески, ну, словом, плохие семейные дела сложились. Костя, он у нас хороший парень, смирный, да жена моя Нюрка взъелась на него, и что тут поделаешь… — Родион закурил. — Вот скажите, что нужно было моей Нюрке, чего ей не хватало — хлеб есть, деньжата водятся, брат не объест, да и батя помогал, не хотел, чтобы Костя на дармовщинку жил у нас. И сам-то Костя разве мало заработал за лето? А Нюрка свое: ты мало уделяешь мне внимания, ты брата больше ценишь. Узел в зубы — и к матери. Жить, говорит, с тобой дальше нет возможности. Ушла. Дитя с собой унесла. Васю… А скажите, почему со мной жить невозможно? Что я — зверь? Да я, если хотите знать, сам от доброты своей иногда страдаю, сам добротой своей недоволен.
— А вы, товарищ Зюзин, никогда не задумывались, как порой бывает тяжко женам, когда мужья приходят пьяными.
— Не было такого, — упрямо тряхнул головой Родион. Немного подумав, он добавил: — Очень редко было, и то по праздникам. По праздникам, я так думаю, можно выпить, на то и праздник человеку дается. А чтобы регулярно — не было, не увлекаюсь. Дело тут, Валентина Петровна, в другом — доверия нет… Задержишься в мастерской или на ферме — и тут тебе прокурорский допрос: где был, почему задержался, что делал — и пошел крик, баталия… Костя смотрит, смотрит, слушает, слушает и уходит, а ему уроки делать надобно. Я говорю Нюрке: «Пожалей парня, в десятый перешел». А она мне: «Он всю нашу кровь высосал». Тут уж и я разгорячусь — жалко брата…
— Нужно вернуть Константина в школу, — твердо сказала учительница.
— Нужно, — согласился Родион. — Только я так думаю, что мать с батей рады возвращению Костика. В Голубовке они живут, одним скучно…
Распахнулась дверь, и в избу ворвалась жена Родиона — Нюра, невысокая, чернобровая, глаза у нее пылали от ревнивого гнева. А за ней Таран вошел.
— Ага! Ты тут с полюбовницами! Жену вытурил, а теперь других водишь!
— Ты, Нюрка, не его, ее, ее колошмать, — указывал на учительницу пьяно и мстительно ухмылявшийся Таран.
Родион подскочил к нему, дернул за воротник.
— Послушай ты, гнида, раздавлю, мокрое место останется!
— Ты что, Родя, ты что? — испуганно залепетал Таран.
— Уходи от греха, вон! — крикнул Родион. Потом подошел к жене. — Ты присядь, Нюр, присядь… Вишь вот учительница пришла, за Костика беспокоится, чужая, а беспокоится, а мы с тобой свои, а парня обидели, жизнь ему поломали… Ты присядь, Нюр, присядь, — ласково уговаривал он супругу.
Валентина ушла, понимая, что Родиону не до нее и не до Константина, да и вообще он едва ли может чем-либо помочь. Главный виновник тут — председатель Подрезов, к нему и надо идти, ему и надо бросить прямо в глаза: да как вы смеете сманивать ребят к себе на производство!
С улицы она увидела: в знакомом председательском кабинете горит свет, а значит, Подрезов на месте. Попросив разрешения, она вошла в кабинет — непримиримо-воинственная, готовая во весь голос произнести свое «да как вы смеете». Но за председательским столом увидела инженера Агапова.
— Здравствуйте, Валентина Петровна, проходите, садитесь, — басовито заговорил он. — Вы ко мне или к председателю?
Несколько обескураженная отсутствием «главного виновника», она негромко ответила: