Валентина отложила книгу. Читать без света уже было невозможно.
«Да что они, в самом деле, не идут, почему задержались в Голубовке? — тревожилась она. — А может быть, пришли и забыли зайти ко мне? Нет, нет, Дмитрий Вершинин обещал прийти сразу же…»
За окном послышались голоса. Валентина зажгла свет.
— Наконец-то! — обрадовалась она, когда в избу вошли Женя Кучумова, Дмитрий Вершинин и Федор Быстров. — Рассказывайте!
— Нечего рассказывать, Валентина Петровна, — грустно обронила Женя Кучумова. — Не хочет он возвращаться в школу, и точка.
— Разругались мы с ним, — хмуро вставил Дмитрий Вершинин.
— А все потому, что родители у него несознательные, — пояснил Федор Быстров.
Вот тебе и мечты… Лопнули они, как мыльный пузырь. Покружились над головой красивые да радужные и ничего не осталось, кроме щемящей горечи на сердце. Ну что она теперь скажет в учительской? Ей представилась хитроватая усмешка председателя колхоза. «Чья взяла, Валентина Петровна?» — спросит он. Что она ответит ему? Ведь так надеялась, что ребята придут к ней с победой…
— А знаете, Валентина Петровна, не будем переживать из-за этого Зюзина, — сказала Женя Кучумова, заметив, что учительница расстроена их неудачным походом в Голубовку.
— Когда-нибудь он поймет, что поступил глупо, — заявил Дмитрий Вершинин.
— Верно, поймет. И тогда, быть может, подумает: плохие у меня были друзья, не сумели помочь вовремя, — ответила Валентина.
— Я так думаю: насильно мил не будешь, — возразил Федор Быстров и тут же восхищенно добавил: — Подрезов дал Косте Зюзину новенький трактор. Ух, машина! Зверь!
— Мы все сделали, Валентина Петровна, — убеждал Дмитрий Вершинин.
Ребята ушли. Валентина включила настольную лампу — подарок десятиклассников, гладила рукой медленно нагревающуюся ракету с яркой электрической лампочкой и думала, думала над словами Вершинина, в мыслях возражая ему: «Нет, мы не все сделали». Но что еще сделать, придумать не могла.
Следующим утром по морозцу она шла в школу.
Из калитки вышел историк Назаров.
— Доброе утро, Иван Константинович.
— Здравствуйте, здравствуйте, Валентина Петровна. Как морозец? Хорош! Аж звенит все. Но чувствуете? Все-таки уже весной попахивает.
Они шли рядом. Назаров шагал крупно, размахивая портфелем, дымя на ходу папироской. Валентина еле успевала за ним.
— Чем закончилось вчерашнее паломничество ребят в Голубовку? — поинтересовался он.
— Полнейшим поражением, — вздохнула Валентина.
— Худо, — посочувствовал учитель. — А знаете, нет худа без добра! Хорошо, что за одного деретесь, укрепляете себя, мужаете в драке. Мы ведь иногда любим, так сказать, масштабы, сбрасываем со счетов единицы, они, мол, погоды не делают. А я так понимаю — делают!
— Я с вами согласна, Иван Константинович. Все как будто рассчитала, обдумала, а вот не получилось, ни под какие расчеты не подходят Зюзины.
— Ишь они какие, — засмеялся Назаров. — Я слышал, вы хотите провести в классе диспут «Моя хата не с краю». Отличная темка.
— Ребята заинтересовались, готовятся.
— Вот и хочу я вам подбросить один материалец. Прислали мне на днях из областного музея интереснейшие сведения. Оказывается, Макар Петрович Зюзин, отец Константина, в годы войны пожертвовал тридцать тысяч на танковую колонну. Любопытно?
— Я слышала об этом от самого Макара Петровича.
— Вы слышали, а многие понятия не имеют, забыли… Вот я и думаю: непростительно забываем хорошие поступки хороших людей, а ведь это история, наша история, и недалекая. И вот о чем я еще подумал, а не пригласить ли вам Макара Петровича в класс на диспут. Пусть расскажет. — Назаров прищурился, озорно улыбнулся. — Хотя за двумя зайцами не гоняются, но попробуйте. Может быть, это поможет вам вернуть в школу Константина Зюзина.
Валентина сияющими глазами смотрела на учителя.
— Спасибо, Иван Константинович, — благодарила она. — Обязательно приглашу Макара Петровича.
Когда-то Валентина сетовала: в селе нет знатных людей, нет артистов, художников, писателей, приглашать их из города — дело хлопотное, она попробовала однажды черкнуть письмецо немного знакомому поэту, который приходил когда-то в институт на занятия литературного кружка. Поэт вежливо ответил — занят подготовкой к печати нового сборника, не имеет возможности приехать, попросил напомнить ему где-то в мае, возможно, выкроит денек-другой… Эх, поэт, поэт, побоялся, наверно, занесенных снегом дорог… Да, но сел много, а поэтов не очень, об этом тоже забывать не следует. Однако же если хорошенько подумать, полистать, например, в библиотеке у Лили подшивку районной газеты, в ней можно найти удивительные рассказы об удивительных людях, живших или живущих в соседних селах. Есть в Михайловке и в Голубовке свои знатные люди, свои герои. Тот же Макар Петрович, тот же Егор Андреевич Пегов, который отказался от выгодной должности заведующего фермой и ушел в рядовые скотники. В будущем и Пегова можно пригласить в класс.