Поглядывая недобрыми глазами и тыча пальцем в раскрытый классный журнал, Марфа Степановна цедила:
— Вот как вы, оказывается, ведете борьбу за успеваемость.
— Она приболела немного, — пояснила Валентина.
Будто не расслышав этих слов, завуч продолжала:
— А вы что поставили Кучумовой за четверть?
— Вы же видите — тройку.
— По какому праву завышаете отметки!
— Я поставила тройку ради пользы ученицы и отвечаю за оценку, — сдержанно сказала Валентина.
— Позвольте, позвольте, это же чистейшей воды очковтирательство, — вмешалась Каваргина, доставая свой блокнотик. — Мы, Валентина Петровна, не ожидали от вас такого. За успеваемость надо бороться честно, а завышение оценок… это не укладывается ни в какие рамки. Мы вынуждены разобрать на заседании месткома…
— Ну и разбирайтесь, — отмахнулась Валентина.
В учительскую вошел директор.
— Вот, полюбуйтесь, Николай Сергеевич! — завуч покачивала на ладонях раскрытый классный журнал. — Майорова завышает отметки, это похлеще приписок, за которые ныне по головке не гладят, за которые судят.
— Марфа Степановна, вы же не знаете, почему я поставила Кучумовой тройку. Девочка…
— Не трудно догадаться, — перебила Каваргина. — Извините, Валентина Петровна, вас, кажется, на легкие хлеба потянуло.
— Не хотите работать по-настоящему! — наступала завуч.
Валентину душили слезы обиды. Эти Марфа Степановна и Каваргина когда-то сами заставляли ее переправлять двойки на тройки, а теперь придираются, тройка им не нравится.
Директор пригласил завуча и Каваргину в кабинет.
— Марфа Степановна, я вынужден вмешаться: вы несправедливы к Валентине Петровне.
— Я не могу спокойно смотреть на лодырей, которые детей калечат!
— Обвинения серьезные, но, простите, совершенно беспочвенны. Радоваться нужно успехам Валентины Петровны.
Червячки-губы Каваргиной тронула ироническая усмешка.
— Чему радоваться, Николай Сергеевич? Успех-то у Валентины Петровны липовый. Мне кажется, полезно обсудить ее поведение на месткоме.
У Николая Сергеевича вгорячах вырвалось:
— Я вам запрещаю!
— То есть как это вы можете запретить председателю месткома, — ухватилась Марфа Степановна. — Нужно обсудить Майорову и наказать, строго наказать за такие штучки!
Хитрая и предприимчивая Каваргина обычно не рисковала возражать начальству. Она давно заметила, что отношения между завучем и директором испортились, к напряженно присматривалась, кто из них сильней, на чьей стороне в конце концов окажется победа. Конечно, если помочь Марфе Степановне, если собрать воедино все ошибки и промахи директора (а у нее в блокнотике есть немало полезных записей), если расшевелить его военное прошлое… Было там кое-что… Завуч как-то проговорилась, а может быть, с умыслом поведала… Но Марфа Степановна никому не рассказывала о другом.
Когда Зорич еще только собирался жениться на молоденькой Маше, колхозном зоотехнике, она ревниво вскипела, и попало ей в руки письмо Зоричу от какой-то Г. Г. Кузьминой. Оно пришло на школу и лежало в учительской на столе. У нее вспыхнуло неукротимое желание прочесть, потом подсунуть Маше — смотри, мол, кто сватается… Но письмо разочаровало Марфу Степановну. Кузьмина оказалась первой женой Зорича, она оправдывалась, писала, будто ее заставили поверить, что он изменил Родине, служил при немцах полицаем, умоляя простить ее, и желала ему счастья с другой…
О том, что Николай Сергеевич служил полицаем, тоже было записано в блокнотике Валерии Анатольевны. Если и это пустить в ход, пусть потом разбираются, пока будут разбираться, глядишь, и не удержится Зорич в директорском кресле… Вообще за последнее время он, по ее наблюдениям, стал вести себя ненормально — девчонку Майорову защищает. Да кто она ему? Но это пустяк, пусть защищает. Но Зорич мало-помалу начинает подкапываться под Кузьму Фокича Ракова — не соответствует, мол, занимаемой должности. Это уже серьезно, это задевало Каваргину за живое. Она потратила немало сил, чтобы пристроить мужа в школе, и хорошо пристроила, живут они, горя не зная — и оклад приличный, и работка такая, что нет никакого сравнения с суматошной прежней мужниной должностью… Новый директор, Марфа Степановна, конечно, не даст их в обиду. Это уж точно. Значит, полезней поддерживать завуча… Нет, нет, рано говорить об этом, нужно еще посмотреть… А может быть, поддержать Николая Сергеевича и он изменит свое отношение к Кузьме Фокичу? В блокнотике есть записи и против Марфы Степановны… И какие записи!
— Созывайте, Валерия Анатольевна, местком и обсудите Майорову, — распорядилась завуч.