Вчера Лиля, удивленно пожимая плечами, говорила:
— Не понимаю, почему ты так волнуешься? Я, например, когда впервые вошла в библиотеку, сразу освоилась, все мне было ясным и понятным. И ты освоишься, и у тебя все будет в порядке.
Счастливая эта Лиля Муратова. Она сразу освоилась, а Валентине боязно, очень боязно.
— Валентина Петровна, идемте, я представлю вас классу, — сказал после звонка директор.
Они шли вдвоем по тихому школьному коридору, который казался Валентине бесконечно длинным, как степная дорога. Тревожно колотилось в груди сердце.
Остановясь у двери шестого класса, Николай Сергеевич шепотом спросил:
— Волнуетесь?
— Очень волнуюсь, — откровенно призналась Валентина.
— Это хорошо.
Вошли в класс. Ученики встали.
— Здравствуйте, ребята! Это ваша новая учительница Валентина Петровна. Она будет преподавать у вас русский язык и литературу, — сказал директор. Он кивнул Валентине головой: дескать, продолжайте урок — и вышел.
Валентина осталась одна. Нет, не одна, перед ней стояли за партами ученики — мальчики и девочки. Ей казалось, будто они смотрят на нее с сочувствием.
— Ребята, давайте вспомним, что вы изучали по русскому языку в пятом классе.
— Валентина Петровна, а мы всегда будем изучать русский язык стоя? — насмешливо спросил кто-то из учеников.
И только тут она спохватилась: забыла посадить класс.
— Садитесь, ребята, — торопливо сказала Валентина и покраснела. За дверью послышался чей-то приглушенный смешок.
Словом, не получился этот самый первый урок. Столько готовилась, столько думала, мечтала и вдруг такой ляпсус. Она готова была разреветься.
На перемене в учительской к ней подошел Василий Васильевич.
— С боевым крещением, Валентина Петровна.
— Спасибо. Первый блин комом.
— Строгость к себе — черта нужная, но не следует увлекаться этим, — посоветовал Василий Васильевич.
Подошел историк Назаров.
— С благополучным началом, Валентина Петровна, — поздравил он. — Жребий брошен, как говорил Юлий Цезарь.
Иван Константинович и сейчас, в первый день занятий, был все в той же косоворотке, тех же брюках, тех же стоптанных ботинках и дымил по-прежнему дешевой, тоненькой, как соломинка, папироской. Не было в нем ни солидности, ни учительской аккуратности. Но почему же вчера после торжественной линейки ученики засыпали его цветами, почему висли у него на руках? Вот и разберись после этого, за что ребята любят.
В учительскую вошел директор.
— Валентина Петровна, зайдите ко мне, — попросил он.
Когда Валентина зашла в небольшой скромный кабинетик, Николай Сергеевич поинтересовался:
— Как прошел ваш первый урок? Довольны ли сами?
— Ой, Николай Сергеевич, не спрашивайте. Недовольна я и виновата.
— Вывод, мне кажется, преждевременный, — возразил он. — Ничего, Валентина Петровна, привыкните. Главное — не смущайтесь. А что касается маленького недоразумения — забыли посадить учеников — с каждым случается.
«Уже знает, уже пожаловались», — покраснела она.
— Я стоял у двери и, откровенно говоря, не мог удержаться от смеха, когда ученик спросил: «Валентина Петровна, а мы всегда будем изучать русский язык стоя?» Вот сорванец! — засмеялся директор.
Валентине и самой стало смешно. Собственно говоря, напрасно разволновалась, ничего страшного не произошло на этом первом уроке.
— Извините, Валентина Петровна, вам сколько лет?
— Двадцать два.
— Двадцать два… Дочурке моей ровесница..
— У вас такая взрослая дочь?
— Могла бы быть такой, да где-то в войну потерялась…
— Мои родители тоже потерялись, погибли… Наша воспитательница в детдоме — веселая такая выдумщица — всегда ласково обращалась к нам: ах вы, мои военные подкидыши…
— Военные подкидыши, — горько повторил Николай Сергеевич. — Не очень-то весело шутила ваша воспитательница…
Снова звонок. Теперь Валентина шла одна в свой десятый класс. Вчера Николай Сергеевич познакомил ее с десятиклассниками и сказал им, что она будет у них классным руководителем. Валентина заметила — ребята удивленно переглянулись, как бы спрашивая друг у друга: да неужели эта девчонка сумеет руководить нами?
— Не вовремя ушла не пенсию Евдокия Романовна, — с сожалением сказал кто-то из учеников.
Валентине стало неловко. Она уже знала о том, что школьники обожали старую заслуженную учительницу, которая, как уверял Василий Васильевич, была для них всем — педагогом, матерью, доброй советчицей, они всегда бежали к Евдокии Романовне поделиться радостями и печалями. А побегут ли к ней, Валентине?