Валентина снова и снова смотрела на фотографию матери. Кем была она? Одета по-городскому, значит, жила в городе. А отец? Кто был ее отцом? Где он и что с ним? Быть может, жив и не знает, что его маленькая дочурка — теперь взрослая девушка, учительница, невеста…
Валентина иногда читала в газетах: дети и родители, разлученные войной, через многие годы находят друг друга. Вот если бы и она отыскала отца и мать. Возможно, поможет фотография?
Словно разгадав мысли девушки, Зоя Александровна сказала:
— Мы пытались найти твоих родителей. Сразу же после войны опубликовали эту фотографию в газете, написали в город Бугуруслан, где находилось тогда Центральное справочное бюро. Мы все надеялись, что откликнется кто-нибудь из твоих родственников. Но, к сожалению, никто не откликнулся… Возьми, Валечка, фотографию, храни ее как память о матери.
3
Наступил август.
Валентина и Игорь встретились в городе. Игорь после курорта выглядел молодцом, да и Валентина тоже не могла пожаловаться на свой летний отдых в детдомовском пионерском лагере. Она похорошела, загорела.
— Теперь ты совсем похожа на цыганочку, — смеялся Игорь.
Молодые, уверенные в том, что впереди их ждет безмятежное будущее, они чувствовали себя счастливыми.
— Итак, Валечка, завтра отбываем в наш Зареченский район, — радовался Игорь.
— Отбываем, — в тон ему ответила Валентина. Она сперва побаивалась того, что Игорь воспользуется авторитетом влиятельного родителя и останется дома, как это делали иногда некоторые папенькины сынки и маменькины дочки. Но он и думать не хотел о городской школе. «Наш долг ехать туда, где мы нужней», — писал Игорь из Ялты. «Молодец», — в мыслях похвалила его Валентина. Сама она чуточку взгрустнула: надо покидать полюбившийся город с шумными улицами, с театрами, с веселыми парками, со всем тем, к чему успела привыкнуть за время студенческой жизни.
— Жди меня завтра, будь готова к отъезду, — предупредил Игорь.
По простоте душевной, Валентина думала, что в Заречное они поедут, как и все смертные, обычным пассажирским поездом. Но рано утром Игорь подкатил к общежитию на голубой «Волге» с бегущим оленем на капоте.
— Транспорт подан, — бодро сказал он. — Не удивляйся, Валечка, это отец мой расщедрился и предоставил в наше распоряжение свою персональную… Поедем с комфортом! Лады?
Игорь погрузил в пустой багажник вещи Валентины и, кивая на окна, с непринужденной веселостью продолжал:
— Скажи: прости, прощай, милое общежитие, спасибо за приют. А теперь едем ко мне, позавтракаем, прихватим пожитки мои и в путь-дорожку дальнюю!
Коротковы занимали просторную четырехкомнатную квартиру в большом доме на шумной центральной улице. У Игоря была своя комната — высокая, светлая, не по-студенчески обставленная; в ней — массивный письменный стол, застекленные, темной полировки, книжные шкафы, мягкий диван, радиола, розовый, на тонкой ножке, торшер. Здесь друзья-студенты устраивали в складчину небогатые праздничные вечеринки, танцевали, готовились к зачетам и сессиям.
Всякий раз, когда Валентина появлялась с друзьями в доме Игоря, его мать, Ева Станиславовна, — дородная полная дама — с какой-то значительностью посматривала на нее и, казалось, следила за каждым движением, прислушивалась к каждому слову. Валентина всегда смущалась, робела под этими взглядами, понимая, что к ней проявляют не то вполне законное любопытство, с каким обычно смотрят на нового человека в доме, а внимательно изучают, придирчиво взвешивают все достоинства и недостатки.
Отец Игоря, Федор Терентьевич, под стать супруге — полный, солидный мужчина лет под пятьдесят. У него явно начальственный вид, снисходительно-покровительственный тон. И Федор Терентьевич тоже заинтересованно присматривался к ней — предмету серьезного увлечения сына.