Каваргина поджала тонкие губы.
— Разберемся.
«Валерия Анатольевна палец о палец не ударит, пока не узнает мнение директора», — с неприязнью думала Марфа Степановна.
Холодный косой дождь залетал под зонтик и хлестал в лицо. Под ногами чмокала грязь.
Настенька была дома. Она сидела перед зеркалом, прихорашивалась. Рядом с зеркалом стояла в рамке фотография Саши Голованова. Вид у него был сердитый, недовольный, он как бы с недоумением спрашивал: зачем сюда поставили меня?
Саша Голованов… Упорный малый. Марфа Степановна помнит его еще учеником. Он уже тогда жил, учился по правилу: задумано — сделано; если умеют другие, значит, смогу и я… Скоро получит диплом инженера-механика. Вот тебе и колхозный шофер! Михайловские невесты заглядываются на него, и Настенька для него прихорашивается, а парень обижает. В прошлый раз даже не проводил домой со школьного вечера, умчался куда-то за Майоровой…
В сердце Марфы Степановны смешались в кучу и злость на Майорову, и тревога за судьбу дочери.
В десятом классе опять происшествие. На днях Валентина поручила Якову Туркову провести политинформацию о событиях в Сирии. Турков с неохотой согласился, и то только потому, что подошла его очередь.
Войдя в класс, Валентина увидела за столом Люсю Иващенко, раскладывавшую газетные вырезки.
— Разве сегодня вы делаете политинформацию? — удивилась она. — Турков, а вы что же, не подготовились?
Встала Аня Пегова.
— Мы не желаем его слушать!
— То есть как это не желаете? Турков, пожалуйста, к столу и не будем терять времени, — строго распорядилась учительница. Десятиклассники все-таки должны почувствовать, что она не позволит самовольничать.
Ребята, как по команде, загремели крышками парт, взялись за портфели.
— Мы тоже не будем терять времени. — Федор Быстров щелкнул замками портфеля. — Послушайте, Валентина Петровна, как «морской волк» подготовился, а мы — домой!
Она ладонью ударила по столу.
— Никто никуда не уйдет!
— Мы не желаем слушать предателя! — тоненьким голоском крикнула Иващенко. — Мы объявили Туркову бойкот. Никто из нас не станет разговаривать с ним, не будет слушать его. Турков нарушил наш закон: один за всех, и все за одного!
— Но в вашем законе, думаю, нет статьи — все на одного? — с едва заметной усмешкой спросила Валентина, подумав: «А ведь они еще дети, совсем дети». — Какое же прегрешение совершил он, если вы так сурово наказываете?
— Турков предательски выдал нашу беседу с вами вот здесь, в классе, на праздничном вечере, он все рассказал Марфе Степановне, — с возмущением сообщила Аня Пегова.
— Но мы не делали из беседы секрета, — попыталась возразить Валентина.
— Да что там говорить, Валентина Петровна! — горячо продолжал Федор Быстров. — Мы знаем, вас могут наказать. — Он погрозил кулаком Туркову. — И все из-за него, из-за этого осьминога! Кроме Туркова, никто не стал бы нашептывать завучу!
Вот, оказывается, в чем дело! Ребята защищают ее. Валентине был приятен их порыв, но вместе с тем она понимала, что десятиклассники хватили через край. Да, конечно, в детском доме когда-то вот так же наказывали доносчиков. Но то было давно, и Зоя Александровна всегда бранила «инквизиторов». Валентине тоже хотелось по-учительски рассудительно объяснить ребятам, что они не правы. Однако в глубине души оправдывала их, сама терпеть не могла шептунов.
И все-таки она вынуждена была признаться:
— Я лично не одобряю ваш бойкот.
— Я им тоже говорила, — поддержала учительницу Вера Побежимова, староста класса.
— Как смотрите вы, Кучумова? — обратилась Валентина к комсоргу.
Та бойко ответила:
— Турков переходит все границы, не признает товарищей, не считается с их мнением. Если Турков не признает коллектива, коллектив мстит.
— Не мстить, воспитывать нужно.
— Хе, такого воспитаешь, — усмехнулся Федор Быстров.
Потирая по-мужски сильные руки, Дмитрий Вершинин вполголоса проговорил:
— За воспитание еще пятнадцать суток получишь…
— Пусть Иващенко проводит политинформацию, она подготовилась, — подсказала Женя Кучумова.
И опять, вот уже в который раз, Валентина растерялась, не зная, что делать. Она понимала — десятиклассники не отступят, не станут слушать Туркова. Сейчас они выжидательно смотрели на нее; Люся Иващенко не отходила от стола, перебирала свои записи и газетные вырезки, уверенная в том, что учительница согласится, и выступать придется ей.
— Туркову дано поручение, пусть выполнит его! — требовательно сказала Валентина, решив тоже не отступать, и все-таки побаивалась, как бы ребята не подхватились и не вышли из класса. Она видела: ярые зачинщики Быстров и Пегова переглядываются, готовые уйти, за ними последуют многие…