— Правильно, хорошее нравится, плохое не нравится. Значит, человек оценивает, и у каждого своя оценка. Об этом и можно поговорить на обсуждении фильма.
— А я, например, ничего не потеряю, если не посмотрю «Балладу о солдате», — подал голос Яков Турков. — Для себя полезней решить пару задач по физике или по химии.
Валентина с сожалением глянула на Туркова.
— Разве хороший фильм, хорошие стихи не для себя, не для своей души? — спросила она.
За Туркова ответил Федор Быстров:
— Про кино Яков сморозил глупость, а что касается стихов, я, Валентина Петровна, не очень к ним… Особенно не люблю современных поэтов. Все они похожи друг на друга и пишут на одну колодку.
Удивленная ответом, Валентина обратилась к Быстрову:
— Вы хорошо знаете современную поэзию?
— Почитывал…
— Это хорошо. В таком случае назовите мне ну хотя бы поэтов — лауреатов Ленинской премии и объясните, чем же они похожи друг на друга?
Парень замялся, назвал одно-два имени, но чем они похожи друг на друга, так и не мог объяснить.
— Извините, Быстров, но я не понимаю, как вы можете говорить о современной поэзии, почти не зная ее, — упрекнула она.
Будто выручая товарища, Люся Иващенко скороговоркой сказала:
— Что там говорить, Валентина Петровна, современные поэты не запоминаются, пишут больше про тракторы, а для души нужно и что-то другое…
— Я не согласна с вами, Иващенко. У нас есть замечательные поэты. И запоминаются они и для души дают многое. Вот послушайте. — И Валентина стала читать стихи наизусть.
Марфа Степановна имела привычку во время уроков неторопливо пройти по школьному коридору, чтобы взглянуть, нет ли без дела слоняющихся учеников, все ли в порядке кругом. Прислушиваясь, она по голосам учителей и ребят безошибочно определяла, что творится в классах.
Вот и сегодня она тоже неторопливо шествовала по коридору, и вдруг ее внимание привлек какой-то необычный голос Майоровой — та читала стихи. Это не показалось Марфе Степановне подозрительным: по расписанию в десятом классе урок литературы. Возвращаясь назад в учительскую, она опять услышала голос Майоровой. Марфа Степановна настороженно остановилась. Прошла минута, вторая, третья, прошло целых пятнадцать минут, а Майорова все читала и читала незнакомые стихи.
— Николай Сергеевич, прошу вас подойти к двери десятого класса, — встревоженно попросила завуч, зайдя в директорский кабинет. — Там, мне кажется, творится неладное.
— Опять бедокурят десятиклассники? — забеспокоился директор.
— Нет, хуже. Сама учительница.
Через минуту они стояли у двери.
— Слышите? Скоро конец урока, а она декламирует…
— Хорошо читает, с чувством, — шепотом похвалил директор.
Марфа Степановна промолчала. На перемене, в учительской, она как бы между прочим поинтересовалась, есть ли у Валентины Петровны план урока литературы в десятом классе. Учительница ответила — есть и протянула толстую тетрадь в клеенчатой обложке. Предчувствие не обмануло Марфу Степановну. В плане урока Майоровой значилось: «Анализ сочинений, работа над ошибками».
«Понятно. Не подготовилась к уроку», — отметила про себя завуч. Она взяла классный журнал, уверенная, что Майорова для отвода глаз в журнале записала то же, что было в плане, но встретила другую запись: «Чтение стихов современных поэтов». Хорошенькое дело! Вместо разбора сочинений — стишки!
— Валентина Петровна, зайдемте к директору, — пригласила Марфа Степановна. — В кабинете она положила на стол развернутую тетрадь учительницы, продолжала, подергивая плечами: — Не понимаю, зачем учителя составляют поурочные планы? Для формы? Доложите, Валентина Петровна, чем вы занимались на уроке литературы в десятом классе?
— Читала стихи современных советских поэтов.
— Вы слышите, Николай Сергеевич, она читала стишки, — въедливо сказала завуч и повернулась к Валентине, продолжая тем же тоном: — Вы извините, Валентина Петровна, но я в присутствии директора вынуждена сказать вам прямо — вы нарушаете учебный процесс, не выполняете программу, занимаетесь на уроке посторонними делами…
— Погодите, Марфа Степановна, — перебил директор. — Давайте выясним причину.
— Причина, мне кажется, ясная — Валентина Петровна не подготовилась к уроку, не проверила сочинения, анализировать было нечего, отсюда и стишки!
— Это неправда. Сочинения мной проверены и лежат в портфеле. Если угодно, Марфа Степановна, вы можете убедиться в этом, — резковато сказала Валентина и, взяв со стола свою тетрадь с поурочными планами, вышла из кабинета.