Сельский джентльмен
Лорд Эммет Виксленд закончил свой пятичасовой чай и направился в беседку. Стоял погожий летний день, погода была несказанно изумительной. Это стало прекрасным поводом заняться дневником на открытом воздухе, на день отделавшись от осточертевшего кабинета. Увы, он, как и добрая половина помещений усадьбы, не отличался какой-либо уютностью. Лорд Виксленд закрыл глаза, вдохнул полной грудью и, снова открыв глаза, взялся за перо:
«Число и месяц не важны.
Сегодня утром, когда Солнце ещё не успело раскалить ближайший луг, наблюдал охотившуюся, предположительно, на мышей лисицу. Поразительное существо. Столько ловкости и энергии в движениях, столько стремительности. Было бы неправильным обойти это своим вниманием…»
--
Тем временем, в паре миль от упомянутой выше беседки, в деревне Краквуд произошло крайне дерзкое нападение на курятник и амбар, к которому курятник и был пристроен. Нападение было уже не первым, подверглись ему чуть ли не все постройки, в которых могло содержаться что-то съестное. Жители деревни, утратив всякую надежду дать достойный отпор налётчику, вскоре смирились с тем, что где-то что-то иногда пропадает. Однако, справедливости ради, редкие выстрелы из охотничьих ружей, отборная брань, женские крики и броски некоторых подручных предметов время от времени тревожили воздух Краквуда. Нельзя было назвать это полноценными «ответными мерами» по отношению к налётчику, скорее это было лишь данью некой традиции.
Сам же налётчик, пребывая в прекрасном расположении духа, добрался до рощи на вершине одного из холмов и осмотрелся. Знатно заправившись курятиной, сей преступного нрава субъект захотел закончить трапезу десертом. В поисках оного и был устроен рейд на амбар, преподнёсший полпинты эля. К элю налётчик пристрастия не имел, но он был слишком хорош и стоял слишком плохо, чтобы от него отказываться. Напиток стал приятным дополнением к обеду, но не заменил десерта. В деревне успели поднять тревогу, поэтому поиск недостающего блюда пришлось перенести на окрестности. Налётчик втянул воздух носом и поймал запах как раз того, что он и искал. Направление ему было прекрасно известно, нужно было лишь преодолеть расстояние…
--
Лорд Виксленд продолжал:
«С каждым новым днём, проведённым в усадьбе, я всё больше прихожу к убеждению, что моё решение окончательно переехать сюда было правильным. Несмотря на все трудности, минусы и особенности сельской жизни, она является прекрасной возможностью испытать свою силу и стойкость: физическую и нравственную. Не стану называть имена, но мне известны некоторые лица, которые в паники бежали бы обратно в город, не проведя здесь и трёх дней. Весьма глупо с их стороны.
Другой немаловажной и особенно ценной для меня чертой сельской жизни является возможность наблюдать. Из наблюдений же складывается возможность познания. Изо дня в день я наблюдаю за всем, что окружает меня в текущий момент времени. Шмели на клумбе, птицы, резвящиеся в кустах, крестьяне, занятые работой на полях, дикие звери, к которым удалось подобраться поближе – всё это превращает картину моего мировосприятия в настоящий шедевр!..»
--
Налётчик даже не пытался скрываться. Наглость его не знала границ. Высоко задрав нос, он шёл лугами, полями и перелесками, не обращая ни малейшего внимания на вспугиваемых им птиц. Он шёл к своей цели. Он прекрасно знал, как нужно нанести удар, чтобы он был абсолютно точным. Он знал, что добьётся своего, хочет этого Вселенная или нет. Пребывая в том же прекрасном расположении духа, налётчик подумал, что был бы не прочь насвистывать какую-нибудь весёлую бравую мелодию… если б мог. Но это нисколько не смутило его! Не сбавляя шага, он двигался вперёд!..
--
«Приведённое в начале сегодняшней записи наблюдение – ещё один, яркий и очень важный мазок на полотне. Однако, упоминая о нём, нельзя не коснуться воспоминаний о не столь давних событиях. С неделю назад я имел честь провести объезд угодий с лесничим, мистером Уэрисмити. Во время этой прогулки между нами был разговор, который касался диких обитателей леса и, в частности, упоминались лисы.
Мистер Уэрисмити крайне неоднозначно выражался в адрес этих животных. Часть его слов не надлежит приводить здесь, однако, как было им сказано, более наглых, вредных и бессовестных зверей крайне сложно найти. Их любопытство, хитрость и, повторюсь, наглость в едином флаконе превращаются в гремучую смесь, способную воспламениться в любое мгновение. В некоторых местах бытуют сказания, что цвет их шерсти обусловлен духовной близостью лисиц к огню. Странное утверждение, но я не имею морального права осуждать народные верования…»