— Вы уж не беспокойтесь, Василий Сергеевич, отдыхайте, а я присмотрю за Колюшкой, — сказала тетя Даша, уходя из ординаторской.
Из школы Иринка бежала домой, не чувствуя земли под ногами. Ей хотелось петь, смеяться и вообще делать что-нибудь такое, чтобы люди видели и знали о ее радости, а радость у Иринки немаленькая! Нынче Татьяна Семеновна, учительница по русскому языку и литературе, проверив сочинение, поставила ей, Иринке, пятерку!
Иринка вихрем ворвалась в дом и закружилась, закружилась вокруг изумленной бабушки.
— Да что с тобою, Иринушка? — спросила Ивановна, невольно поддаваясь настроению внучки.
— Ой, бабушка, если бы ты только знала, если бы ты знала! — восклицала девушка.
— Да говори же поскорее, — попросила Ивановна, хотя сама уже догадывалась, что у внучки удачно прошел первый экзамен. В последние дни в доме только и было разговоров, что об экзаменах. Даже квартирант, Василий Сергеевич, и тот был втянут в это дело, и тому покоя не было.
— Пятерка! Понимаешь, бабушка? Отлично!
— Ну вот и спасибо, вот и порадовала бабушку, — ласково говорила Ивановна, обнимая внучку. — Не напрасно, значит, сидела над книжкой-то, недоедала и недосыпала.
— Тему для сочинения я выбрала самую интересную: «Образ Рахметова по роману Чернышевского «Что делать?». А ты знаешь, бабушка, какой был Рахметов? Нет! Вот я тебе сейчас расскажу.
— Ну, ну, расскажи, Иринушка, а я послушаю.
— Рахметов был очень сильным человеком. Русский богатырь! Но сила его не только в мышцах, а в душе. Отказываясь от житейских излишеств, он вел спартанский образ жизни и даже спал на гвоздях! — с воодушевлением рассказывала Иринка, не думая о том, что добрую половину ее слов бабушка не понимала.
— Зачем же, Иринушка, спать на гвоздях-то? Или у человека постели не было?
— Ах, бабушка, ну как ты не можешь понять? — с досадой отвечала внучка. — Он тренировал себя, готовился к лишениям, даже к возможным пыткам в тюрьме. Ведь он был настоящим революционером. Теперь понимаешь?
Бабушка снисходительно улыбнулась: дескать, понимаю. Она слушала внучку, как взрослые обычно слушают ребенка, который старается рассказать что-то серьезное, а получается по-детски смешно и наивно. Нынче Ивановна была терпеливой и не перечила Иринке, пусть поговорит, ведь у нее праздник, ей простительно.
— Чай, проголодалась, Иринушка, садись-ка за стол, — заботливо пригласила она внучку. — Рахметов твой тоже, наверное, обедал ежедневно.
— Да, он ел исключительно говядину и почти сырую!
— Батюшки мои, страсти-то какие, — всплеснула руками Ивановна. — Да отчего же это он ел сырую говядину?
— Чтобы силы больше было!
— Ну, а ты у меня оладышек со сметаной поешь и тоже сильной будешь.
— Василий Сергеевич приходил на обед? — поинтересовалась девушка.
— Какое там, — недовольно отмахнулась Ивановна. — Опять не являлся. Может, плохо стряпаю, может, не нравится ему?
— Ну что ты, бабушка. Василий Сергеевич не такой. Наверное, занят в больнице.
— Может, и занят, — согласилась Ивановна и скорбным голосом продолжала: — С Колей-то Брагиным, говорят, совсем худо, при смерти лежит.
— Вот и неправда! — быстро возразила Иринка. — Татьяна Семеновна сама в больницу ходила. Лучше ему.
— Дай-то бог, чтобы лучше, а то мать его совсем извелась от горя.
Иринке не терпелось поскорей встретить Василия Сергеевича да рассказать ему о первом экзамене, но время уж клонилось к вечеру, а он снова задерживался в больнице.
— Бабушка, я сбегаю в больницу и позову его обедать.
— Вот это хорошо придумала, вот за это молодчина, — похвалила бабушка. — Сбегай, позови, а то человек не евши целый день, мыслимое ли дело.
Каждое утро, в девять часов, небольшой коллектив участковой больницы собирался в кабинете главврача на пятиминутку. Эти пятиминутки, которые продолжались по тридцать-сорок минут, а иногда по часу, были раньше, как утверждал Корней Лукич, до того скучными и однообразными, что завхоз Шматченко часто засыпал на них.
Василию тоже пятиминутки показались сперва скучными, он видел, как сестры нетерпеливо посматривали на часы и ждали, когда, наконец, главврач скажет: «Можно расходиться».
Но с появлением в больнице Коли на пятиминутках стало сразу оживленней, каждого интересовала судьба мальчика. Сестры подробно докладывали о его состоянии: как спал, как ел, каковы пульс и температура.