— С чего вы начнете вожатничать? — продолжала выспрашивать Земфира.
— Понятия не имею, — ответила Красный берет. Ребята были готовы ко всему, но не к такому ответу. «Хоть бы не сознавалась, что ли, — невольно подумал Азамат. — Хоть бы что-нибудь обещала или фантазировала…»
Камал воспользовался такой обстановкой, чтобы вовсю проявить себя. Его любимое занятие — спрятавшись за спины приятелей, задавать всякие каверзные вопросы.
— Чего-нибудь вы умеете делать?
— Я токарь. Работаю на заводе телеграфной аппаратуры.
— Умеете ли петь?
Тут все невольно обратили взор на Красный берет. Азамат, глянув на нее, сказал себе: «Она веснушчатая, значит, тоже любит солнце».
— Чего нет, того нет, — созналась вожатая. — Чтоб на людях — нет, не пробовала.
— Итак, — сказал из-за спины товарищей Камал. — Петь не умеем. А как насчет футбола?
— Не играю. И вообще, не принято, чтоб…
— Так, так, — суммировал Камал, расхрабрившись. — Хоть грести можете?
— Там, где я росла, никакой реки не было. В разговор включился Борис-Кипарис:
— Конечно, не боксер, — сказал он и ухмыльнулся. — Штанга исключается. Ходить по компасу не знаем. Военную карту не читаете. Так что же нам делать с таким вожатым?
Азамат, никак не ожидавший подобного оборота дела, подумал: «Да разве так можно!» Но в следующую минуту твердо решил: «Ежели ничего не умеет, то, в самом деле, зачем она нужна?»
Пожалуй, не один Азамат так подумал. Вожатая сама тоже вдруг почувствовала, что не пришлась она ко двору. Но уже было поздно что-то исправить. Желая во что бы то ни стало схватиться за тонкую нитку, которая вот-вот порвется, она повернулась к Кагарману, сидевшему рядом.
— Вот ты кто?
— Он никто, — хихикнула Тамара.
— Как так?
— Он не с нашей улицы. Он гость своей тетки. — Сам он не может, что ли, ответить?
— Не может. Он молчун.
— Короче говоря, антиболтун! — добавил Борис-Кипарис.
— Как тебя звать, антиболтун?
— Борис-Кипарис. У меня самое лучшее прозвище. Даже мне самому оно нравится.
— Ой, Камал мне по ноге саданул!
— Она сама первая начала.
— «Саданул» — некультурно.
— Мне поручено с вами поближе познакомиться и найти общий язык. Так, дети…
— Слушайте, она хочет с нами познакомиться!
— Мы не дети, а ребята!
— Итак, ребята…
— Дайте же ей сказать! Разве не видите, что она хочет что-то сообщить?
— Он мне опять по ноге саданул!
— Не слушайте ее, она представляется.
— Земфира, тебя твой шкипер зовет…
— Я же не сама напросилась к вам, а меня прислали! Вызвали и сказали: «Будешь вожатой!» — пожаловалась Красный берет.
После чего всем расхотелось говорить. Все будто по уговору уставились на носки своих башмаков.
Один Борис-Кипарис не растерялся. Ему по штату положено быть изворотливым. Он опять решил, наверное, умыть руки.
— Меня тут не было, — сказал он. — Я ничего не слышал. Я пошел.
— Ты куда? — будто испугалась Земфира.
— У меня есть такая слабинка — дрыхнуть после сытно го обеда.
Все это, конечно, липа. Никакой у него такой привычки нет.
Вожатая совсем опешила:
— Что же я отвечу Нафисе?
Камал деловито справился:
— Кто она такая? Между прочим, мы с ней не знакомы.
— Нафиса — секретарь райкома.
— Так и объясните ей, как было: дескать, не приняли. Вот каким отважным заделался Камал!
Девушка поднялась с бревна, долго стряхивала со своих красных шаровар пыль, которой вовсе не было.
— Вижу, что не подошла, — произнесла она, не глядя на ребят.
Девчонкам стало жаль ее. Но Камал вовсю распетушился:
— Можете сказать еще, что мы вас забраковали…
Ребятам понравилось браковать вожатую. Наверное, потому, что это не требует большого ума. Браковать человека, пожалуй, легче всего на этом белом свете.
Всем говорунам говорун!
В древней Спарте, утверждают историки, был закон, карающий за злоупотребление… красотой. На Последней улице тоже был свой закон, карающий… похвалой.
— Отшил так отшил наш Камал Красный берет! — разорялся Борис-Кипарис, незаметно подмигивая ребятам. — В его честь предлагаю гип-гип, ура!
Ребята, конечно, поддакивали. Старались пуще прежнего.
— Пацаны, шапки долой!
— Вспомним, какого перца дал!
— Она даже очухаться не смогла. Верно ведь, ребята! Камал был падок на лесть. Он не только не отказывался от почестей, но как будто еще и напрашивался на добавочную порцию.
— Пусть только подвернется еще такой случай… Наивные мальчишки никак не предполагали, что им подвернется такой случай еще не один раз, притом в самом скором времени.