Как-то рано утром я дежурил за связиста на аппаратуре поиска, дежурил потому, что наш единственный штатный связист погиб. А убили его примерно на двадцатый день нашей "маленькой войны". Дело в том, что на беду нам достались духи, прошедшие подготовку в каких-то зарубежных лагерях и потому хорошо знающие, что такое психологическая обработка противника. Поэтому, перед тем как обстрелять нас реактивными снарядами - РСами, они включали на нашей частоте радиоприема музыку - вальс из кинофильма "Мой ласковый и нежный зверь". Смолкают звуки вальса и летит первый снаряд. А надо сказать, что падающий на позицию РС ревет так непередаваемо жутко, что тот, кто его слышал хоть раз, не забудет этот звук до самой смерти. Благодаря простому, но действенному методу наш радист сошел с ума и однажды, во время простой перестрелки, кинулся вперед с криком "Ура!", за что и поплатился жизнью. Увы, на современное стрелковое оружие грудью бросаться нельзя - это равносильно самоубийству без всякого героизма.
К тому времени я сам наслушался этих вальсов совместно с РСами до легкого помешательства и в этот раз опять не удержался - заорал благим матом, сорвал с головы гарнитуру радиостанции, и, выскочив из дежурки, изогнулся в припадке мучительной рвоты. Ребятки мои кинулись по траншеям, наученные горьким опытом: если связист сбрендил - жди РСов по позиции. Урон от них был небольшой, но поберечься стоило. Хотя везло нам не только потому, что позиция была выбрана удачно - карниз скалы закрывал нас от прямого обзора и прицельного попадания РСов и прочей минно-взрывной дряни. Не жалея себя, нас прикрывали десантники из ДШББР (десантно-штурмовой бригады быстрого реагирования), в период редкого для них затишья делившие с нами патроны и питьевую воду, а в боевых операциях клавшие за нас свои головы, не щадя ни себя, ни врагов.
Когда кончился обстрел, меня как черт под руку толкнул: а сколько еще маяться с этими долбаными вальсами и ракетами? Может, сходить в "зеленку" да и передушить там всех, как кроликов? Почему-то о том, что нас самих там могут передушить быстрее, чем мы поймем, что это случилось, я тогда не думал. Просто взял двоих и рванул по обходной тропе к вероятному месту нахождения пусковой установки. Через полчаса бега мы достигли границы "зеленки", я оставил солдат, несмотря на их бурные протесты, на небольшом уступе у выхода с тропы, а сам, очертя голову и сжав автомат, полез к черту в зубы. Не зря афганские подобия лесов называют "зеленкой", никуда они не попали в сравнении с нашей тайгой - камней больше, чем деревьев. Хотя и там пришлось полазать вволю.
Искать иголку в стогу наверняка сложно, но если очень хотеть и примерно знать где, то получится. Так же вышло и со мной, но скорей всего просто повезло. Случайно я услышал духов раньше, чем сам на них напоролся. Припал к земле, прополз вперед и увидел веселую картину: сидят четыре паразита у пусковой и весело так треплются. Сначала перепугался я зверски и покрыл себя последними словами - это ж надо было удумать, полезть одному в "зеленку", тоже мне, супермен! Искал, нашел, ну молодец, теперь тебе легче? И как ноги будем уносить?
Но чем дольше я за ними наблюдал, тем больше злился, и злоба прогоняла страх. Эти субчики так уверовали в свою безнаказанность, что и не думали уносить ноги или заботиться о своей безопасности. Полежал я минут этак несколько, набрался наглости да и снял их всех одиночными выстрелами, благо сидели недалеко друг от друга. Всего один и успел огрызнуться длинной очередью из китайского АКМа, да и то высоко и в сторону. Как сидели, герои, так и полегли почти рядышком. Только стрелок сумел метнуться за пусковую, да у одного нервишки слабенькими оказались - успел шагов пять по открытому месту пробежать, даже карабин не схватил, так жить захотел. Полежал я минутку: тихо, только стонет трус недобитый, да еще один молча скребет пальцами по земле. Потом отполз по кругу в сторону, вскочил и бегом на поляну. Собрал оружие в кучку к пусковой, из автоматов и карабинов затворы вынул - с собой, ножом раненых добил. Привязал к пусковой три гранаты, к кольцу одной - линек подлиннее, поближе несработавший РС подкатил. Туда же аппаратуру связи, передатчик импортный, предварительно со злости прикладом по нему шарахнув, спрятался за валун и - полетели клочки по закоулочкам.
Как выбрался к своим, полуоглохший и отупевший, - не помню, пришел в себя от того, что из руки у меня гранату без кольца выкрутили. Пока ребята меня на позицию доставляли, слегка очухался, способность соображать вернулась и такой страх придавил, что волосы дыбом. Больше всего на свете я боялся в плен попасть: никому не хочется, чтоб тебя живого на куски рвали или жарили. А тут сам сунулся, двоих солдат чуть ли не на верную смерть потащил, ну не дурак ли? Приволокли меня в модуль, раздели, а я говорить не могу, только трясет всего крупной дрожью.
Через некоторое время прилетел вертолет с нашим "куратором", старшим лейтенантом Марчуком и отделением десантников. Я окончательно в себя пришел, переоделся и вышел навстречу. Долго и сбивчиво, совсем не по-военному, объяснял Марчуку, что произошло. Слушал он терпеливо и молча, потом подумал долгую минуту и врезал мне в челюсть так, что метра два я пролетел да еще пару-тройку кувыркался. Таким ударам только завидовать можно - мастер.
Потом я сидел в комнате с примочкой на скуле, а он тигром ходил вокруг и по полочкам раскладывал, какой я осел. Выражался при этом так крепко, что если опустить нецензурные выражения, то получится, что он молчал. В целом же из его речи вытекало, что командир обязан думать, думать и думать, не терять головы, не лезть к черту в зубы, беречь и себя и людей, просчитывать обстановку и т.д., и т.п. Я вежливо и подобострастно кивал, не только из боязни опять получить по башке, но и потому что полностью был с ним согласен по всем пунктам. Сам не пойму, что на меня нашло? Эх, мне б не командовать, а самому подчиняться, глядишь, толку больше бы получилось. Если и дальше так пойдет, можно окончательно с ума спрыгнуть. Разнос завершился сомнительной похвалой за уничтоженную пусковую и пожеланием приобрести в ближайшем дукане на все имеющиеся деньги немножечко ума. Закончил старшой пламенную речь своей обычной фразой: "Не забывай, урод, что от тебя могут родиться красивые дети!"
За это время его скорые на ногу десантники под прикрытием вертолета сгоняли к месту стычки и принесли подтверждение и добычу - поврежденный взрывом карабин, уцелевший автомат, да пару снятых мимоходом германских противопехотных мин, которые мы приняли с благодарностью. То, что на месте взрыва никто не побывал, говорило не только о малочисленности группы, действовавшей против нас. Невооруженным глазом видны были наглость и беспечность. А происходит это от безнаказанности. Мы с Марчуком выслушали доклад старшего группы, думая об одном и том же. Потом он как-то виновато моргнул и развел руками: "Ну не хватает у меня людей! Да и далеко вы от нас сидите, ну что я могу?" Укорять десантников никто не собирался - не за что было. Они и так делали больше, чем могли. Поэтому я просто махнул рукой, обнял старшого и молчком повел к вертолету.
Когда улетели десантники, я собрался посмотреть забарахлившее зарядное устройство для батарей радиостанции, но тут подошел дежурный и огорошил вопросом: "Командир, обедать будешь?" Я глянул на часы и обалдело заморгал три часа дня! Всего-то, а мне казалось, что день уже шел к концу... Тогда мы не знали, что это сумасшедшее утро подарило нам всем пять дней мира и относительного покоя перед последними двумя сутками кровавого ада, в котором растворилось столько жизней.