– Да.
Она вновь окинула его оценивающим взглядом. Должно быть, замеченное в лице Дамиана вызвало у нее беспокойство, потому что девушка сказала:
– Выглядишь напряженным, Вентури.
– Все святые, Сиена! – Киран не удержался от смеха и покачал головой. Темный локон, выбившись из прически, упал ему на скулу, и он снова скрутил волосы в узел.
– А что такого? Это правда.
Ее замечание ничуть не удивило Дамиана. Он подозревал, что большую часть времени именно так и выглядел. После возвращения с севера он отказывался слишком пристально вглядываться в свое отражение, боясь того, что может там увидеть. Боясь обнаружить в себе предполагаемые изменения, которые после уже не сможет не замечать. Он видел, как другие смотрят на него, – будто все его грехи написаны прямо на лице.
Вполне возможно, так оно и было. Все кругом знали историю о том, как у него на глазах умер его лучший друг. Как он в бездумном желании отомстить за него уничтожил сразу трех вражеских солдат. Этот поступок называли героическим. И в то же время пугающим.
Осознав, что Сиена все еще ждет от него ответа, Дамиан пожал плечами.
– Думаю, так бывает, когда ты двое суток на ногах.
– Тебе нужно поспать. Иначе где-нибудь рухнешь.
– Мне кажется, он уже спит, – предположил Киран. – Моргни дважды, Дамиан, если ты еще не пришел в себя.
Дамиан в качестве доказательства сердито уставился на Кирана, ни разу не закрыв глаза.
Они спустились по сужающимся кверху ступеням парадного крыльца Палаццо и направились по широкой дорожке через сад. На крыше, над каменной кладкой здания, сидела горгулья, которая по мере их продвижения вращалась вслед за ними. Еще одно творение последователей Силы.
– Думаешь, с этим как-то связаны мятежники? – поинтересовался Киран, к счастью, сменивший тему.
Дамиану не нужно было спрашивать, что тот имел в виду. Он уже и сам задавал себе такой же вопрос: могло ли убийство Леонцио стать попыткой мятежников выразить свое презрение к системе.
– Сомневаюсь, что они настолько хорошо организованы, – честно признался он. – Тот, кто убил Леонцио, умен. Ни один человек не заметил его присутствия в Палаццо. Мятежники же, наоборот… действуют неряшливо.
Сиена вскинула выщипанную бровь.
– Это потому что парочку из них поймали, когда они пытались проникнуть в городскую тюрьму? Вряд ли это говорит о неряшливости. Нам впервые удалось опознать кого-то из них.
– Чем больше заурядных отправится на север, тем более дерзким станет их натиск, – заметил Киран. – Поскольку они против войны.
По коже Дамиана вместе с ветром пробежал холодок. Почему люди не понимают, что Палаццо существует, чтобы защищать их? Отстаивать их интересы? На протяжении последних лет мятежники главным образом выступали против того, что заурядных призывали сражаться во Второй войне святых, в то время как последователи были лишены этой обязанности. Однако им нельзя идти. Ведь на их способностях держится вся экономика Омбразии. Даже Дамиан понимал эту разницу.
– Как они могут считать войну пустой тратой времени? – он задавал этот вопрос скорее самому себе, чем Кирану и Сиене. – Бречаат пытается вторгнуться на нашу территорию. Он распространяет ересь.
Недружелюбный город-государство до сих пор поклонялся святому покровителю Хаоса. После поражения в Первой войне святых и отделения от Омбразии Бречаат ужасно пострадал. Его жители почти полностью превратились в заурядных, а без экономической поддержки Омбразии быстро скатились в нищету. Но девятнадцать лет назад – спустя всего пятьдесят лет после первой войны и незадолго до рождения Дамиана – Бречаат совершил нападение. Заурядный генерал пробудил горожан от их жалкого сна, распалил их гнев и убедил остальную часть Бречаата: они могут вернуть себе власть, если захватят достаточное количество омбразийских земель и получат контроль над ключевыми торговыми путями.
Однако сделать это оказалось нелегко. С тех пор отношения двух городов-государств зашли в тупик: никто из них не хотел уступать. Бречаат заполучил несколько земель, но не так много, как ему хотелось бы. И если Омбразия не вернет их назад, враг, по убежденности главного магистрата, станет насаждать свои еретические идеалы. Поэтому война продолжается, вызывая у Дамиана страх, что конец ее не наступит никогда.
– Не думаю, что мятежники понимают, сколько богатства и влияния может потерять Омбразия, – сказала Сиена, отвлекая Дамиана от раздумий.