Находясь на севере, он с трудом представлял себе Роз другой, кроме как темноволосой озорной девчонкой, с которой когда-то бегал по улицам. Но она перестала ею быть. Теперь она стала жестокой и боевой, а высокий рост позволял ей смотреть ему в глаза не отрываясь.
В тот миг она чуть не испепелила его взглядом. Ее переполняла ярость. Дамиан знал, что так будет, а еще то, что заслужил это. Именно по этой причине он избегал Роз. Он был трусом, проклятым святыми.
И все же, только встретившись лицом к лицу, он понял, как сильно по ней скучал. Словно непрекращающаяся ноющая боль, пульсировавшая где-то внутри, внезапно вырвалась вперед. Еще никогда он так отчаянно не желал притвориться, будто ничего не изменилось. Ему хотелось, как в детстве, заключить ее в объятия и раствориться в по-летнему сладком аромате ее кожи.
К сожалению, имелась небольшая загвоздка: Роз ненавидела его.
Да, Баттиста Вентури убил Якопо Ласертозу. Да, это ужасно. Дамиан понимал, что Роз подавлена, но даже не предполагал, видимо по наивности, насколько она возмущена, до тех брошенных на прощание слов:
«Зато он, по крайней мере, не был подлым куском дерьма».
Дамиан не дурак. И прекрасно понимал, что Роз говорила не только о Баттисте. Но что он мог поделать? Как исправить?
Никак. И осознал это в миг, когда все произошло. Они оба каким-то образом стали теми людьми, какими клялись никогда не быть.
Дамиан до сих пор помнил тот день, когда представители от каждого храма проверяли их с Роз. Им тогда только исполнилось тринадцать. Уже после тестирования он лежал, растянувшись на ее кровати, а она сидела возле стены у окна, медовые солнечные лучи играли в ее распущенных волосах. Она казалась Дамиану самым прекрасным созданием на свете.
«Мне плевать, что я не последовательница, – невозмутимо заявила Роз. – Раз уж ты тоже».
Дамиан не был последователем. На долю секунды его охватило разочарование, пока он не увидел ухмылку Роз. Главное, что у них одинаковые результаты – только это имело значение.
«Ты же понимаешь, что в таком случае нам придется отправиться на север?» – спросил он. Тогда эта возможность не казалась им реальной. Она была далекой и непостижимой, как сама война.
Роз пожала плечами.
«Значит, пойдем вместе. Все равно это лучше, чем тренироваться в одном из тех навороченных храмов, где каждый считает себя особенно важным».
«Люди на войне умирают». – Во всяком случае, об этом Дамиан знал точно.
«Но не мы. Мы не умрем и не станем убивать. Мы просто выживем».
Это были глупые слова ребенка, который ничего не знал о мире, однако в ту минуту они принесли Дамиану успокоение. Роз переместилась к нему на кровать и прижалась щекой к его плечу. От этого прикосновения все нервные окончания в теле Дамиана вспыхнули, ему страстно захотелось, чтобы они лежали так вечность.
И все-таки он убил людей. Роз стала последовательницей. А то мгновение блаженства никогда не казалось ему столь далеким.
Прерывисто вздохнув, Дамиан провел рукой по вспотевшим волосам. Ему нужно было перестать цепляться за прошлое. Весь остаток дня он провел в попытках отвлечься: расспрашивал работников Палаццо о смерти Леонцио, пока в небе не сгустились сумерки. Все рассказывали приблизительно одну и ту же историю: в ту ночь они не видели последователя Смерти. Если это сделал посторонний, никто не знал, как он проник внутрь.
Ноэми, начальница стражи, патрулировавшая этаж Леонцио, выражала скорее возмущение, чем вину.
– Это оскорбительно! – довольно агрессивно ответила она, чем ошарашила Дамиана. – Разумеется, никто не мог пройти мимо меня. Я не какой-то там новичок, Вентури. Я работаю здесь дольше тебя. Если Леонцио отравили, то это, скорее всего, случилось раньше. Что касается его странного поведения… Не знаю, заметил ли ты, но Леонцио в принципе был странным человеком. И с каждым днем все больше становился параноиком. Ну что, мы закончили?
Дамиан, не перестававший думать о Роз, на этом не сдался и решил действовать дальше, только теперь все стало хуже. Но сейчас хотя бы у него было чуть больше информации, чем в начале.
Все его состояние говорило о том, что он устал. Вымотался так, как и представить себе не мог. Зрение периодически подводило, а каждое движение казалось странным, словно он двигался во сне.
Он поднялся по каменной лестнице на второй этаж, затем прошел до конца коридора. Ночь, давно проникнувшая в каждый уголок здания, окутывала сводчатый потолок, отчего гипсовые узоры на нем выглядели еще более таинственно. Дверь в комнату Дамиана была последней и располагалась слева – от одного ее вида сделалось легче. Дрожащими из-за нарушенной координации пальцами он осторожно потрогал ручку.