Гостиная. Сумерки. В комнате в полном молчании находятся семеро ее сводных братьев. Они не разговаривают между собой и даже не смотрят друг на друга — словно им уже давно, бесконечно давно не о чем говорить. Алена не различала их лиц, она только смутно угадывала силуэты: кто-то читает на диване газету, кто-то гладит кошку, сидящую на коленях, кто-то прямо на полу играет в игру, похожую на шашки, кто-то неподвижно стоит возле окна и смотрит наружу — на закат.
В сумеречном оранжевом мареве Алена видела, что их оплетают тонкие, сверкающие, будто серебро, нити паутины. Эти нити тянутся от стен и окон, пересекают комнату, охватывают обручами руки и ноги братьев, их шеи, однако никто из семерых не видит этих нитей. Она знала это, как знала и то, что, не видя, они их чувствуют. Все семеро чувствуют, что связаны невидимыми путами, из которых им не выбраться. Никогда.
Алена проснулась посреди ночи и вдруг, к собственному удивлению, обнаружила, что плачет.
— Чего это я? — шепотом удивилась она, вытирая глаза и дорожки слез на висках. — Странный сон, но совсем не страшный. Почему я реву?
Полежав немного и успокоившись, она попробовала воскресить сон в памяти. Образ из сновидения возник перед ее глазами неожиданно ясно, будто она видела это вовсе не во сне, а наяву.
Тишина загородного дома. Закат солнца. Семеро в паутине, привязанные к дому. И дом, оплетенный серебряной паучьей сетью.
— Совсем не страшный сон, — пробормотала Алена. — Вот только…
Только в этом сне все равно было что-то пугающее, гнетущее, тяжелое.
Обреченность.
Это слово как будто высветилось в воображении Алены большими буквами. Да, именно — обреченность.
Девушка тряхнула головой, отгоняя плохие мысли.
— Чего только не приснится на новом месте, — зевнула она, повернулась на бок и снова уснула.
Второе сновидение было удивительно реалистичным. Настолько, что Алене казалось даже, что она вовсе не спит.
К ней в комнату пришла ее мачеха — Альма. Она была одета в белое платье — простенькое, старомодное. Каре превратилось в длинную толстую косу. Но самое главное: Альма из сна выглядела совсем молодой — девушкой лет двадцати, не больше.
Склонившись над ее кроватью, эта, словно пришедшая из своей далекой юности, Альма, раздраженно хмурилась и говорила:
— Уходи! Тебе здесь не место! Ты должна уйти! Если не уйдешь — пожалеешь!
Алена хотела ответить, что ей ни капельки не хочется здесь быть, и она была бы рада вообще никогда сюда не приезжать. Но, как это иногда бывает во сне, не могла произнести ни звука. А молодая Альма в старомодном платье продолжала тихим голосом прогонять ее:
— Возвращайся туда, откуда пришла! Уходи из этого дома! Я не позволю тебе здесь остаться!
Алена снова хотела возмутиться: как смеет эта женщина ее прогонять?! Чего она добивается? Чтобы Алена оставила ей своего отца, а сама уехала? И что тогда случится с папой? То же, что произошло с предыдущими четырьмя мужьями Альмы? Ну уж нет!
Только и в этот раз Алене не удалось произнести свои слова вслух. Сон лишил ее голоса — она могла только слушать угрозы своей мачехи.
Алена очень хотела проснуться — даже сквозь сон она испытывала сильнейшее раздражение от того, что не может ответить этой женщине, высказать ей все, что о ней думает. Не может даже сказать, что не собирается ее слушать — она ни на шаг не отойдет от папы, что бы там не задумала Альма. Но проснуться тоже никак не выходило.
Однако спасение пришло вместе с новым сновидением. Буквально только что она безответно выслушивала Альму, и вот уже перед Аленой большой двухэтажный особняк с красивыми газонами и коваными воротами, подернувшись рябью, превращается в маленькую дряхлую хижину с яблоневым садом.
Перед хижиной на скамейке под яблоней сидит девушка с длинной черной косой. Судя по фигуре — она носит ребенка. Алена не видит ее лица — голова девушки низко опущена. Белые ладони покоятся на животе, словно обнимают еще не родившееся дитя. Девушка что-то тихо напевает себе под нос, и словно в замедленном кадре Алена видит, как с ее бледной щеки срывается вниз одинокая слеза. Она застывает в воздухе, сверкая, словно бриллиант… Потом все заволакивает темнотой и сон исчезает.
Когда Алена проснулась, уже рассвело. Ее никто не будил, поэтому она решила, что можно поспать подольше. Однако стоило ей закрыть глаза и начать снова погружаться в сон, как изнутри поднялось смутное беспокойство и вмиг прогнало остатки сна. Девушка распахнула глаза и поняла: беспокойство вызвано чужим присутствием.