— Царской семье? Но Идун никогда не видела царя. Она родилась в Норвегии уже после того, как царскую семью расстреляли.
— А ты знаешь что-нибудь об этом ожерелье?
— Вряд ли.
— Постарайся припомнить.
— У меня память лучше, чем ты думаешь, — сказала: Флоринда и села еще прямее. — Поэтому поверь, я не знаю, о каком ожерелье ты говоришь, и не понимаю, как оно могло попасть к Идун.
— Мне вспомнилось вдруг, будто она что-то про него говорила.
— Как ты можешь помнить, что она говорила? Ты был совсем крошкой, когда она уехала.
— Я не спорю. И все-таки мне кажется, я слышу ее голос, который говорит о каком-то украшении.
Флоринда покачала головой.
— Ничем не могу тебе помочь.
— Но как же так! — В голосе Максима звучало отчаяние. — Оно должно быть где-то здесь! Прошу тебя, постарайся вспомнить, подумай как следует.
Он презирал себя за эти слова.
— Вспомни, где оно может быть? Ты хорошо смотрела в ее сундуке? Позволь мне поискать самому!
Он встал.
— Сядь, Максим! — строго сказала Флоринда. — Не понимаю, что с тобой творится. Нет у меня в сундуке никакого ожерелья! Это точно. Конечно, ты можешь поискать и сам, только не сейчас. Я же тебе сказала, что ты пришел не вовремя. И почему ты так волнуешься из-за какого-то ожерелья? Ведь я вижу, что ты сам не свой!
— Я?.. Просто я очень устал. Поездка на этот раз оказалась очень трудной. У меня неприятности, но сейчас я еще не могу о них рассказывать.
Можно подумать, что он когда-нибудь посвящал ее в свои дела! Максим понял, что сказал глупость, и ушел, не поблагодарив Флоринду и не пожелав ей доброй ночи.
Времени, чтобы найти семь царских камней, почти не оставалось.
«Не может быть, чтобы не было никакого выхода», — в отчаянии думал Максим. Но в эту минуту он его не видел.
Было похоже, что Флоринда сказала правду. Однако кто знает. Что-то в голосе того таинственного человека заставляло Максима больше верить ему, чем Флоринде.
Пока разочарованный Максим добирался до дому, Флоринда сидела у себя на кухне в глубокой задумчивости. Из каких-то неведомых глубин перед ней всплывали картины.
Она видела темноволосую девочку с запавшими глазами, которая лежала на узкой простой кровати. Девочка была тепло укрыта, но ее трясло от лихорадки.
Флоринду охватило беспокойство, и преодолеть его она не могла.
Она начала ходить по квартире, постепенно убыстряя шаг. Наконец остановилась у телефона и дважды куда-то позвонила, потом надела пальто и шляпу.
Ей нужно было кое-что выяснить, сейчас же, без промедления.
Николай был в замешательстве. Флоринды не оказалось дома, хотя она говорила, что по вечерам никуда не ходит.
Подъезд был не заперт. Николай, запыхавшись, взбежал по лестнице и остановился перед квартирой Флоринды.
Позвонил раз, другой, третий, но на звонок никто не отозвался.
Николай приоткрыл щель для писем и крикнул:
— Флоринда, это я, Николай! Открой, пожалуйста!
Но открылась совсем другая дверь, у него за спиной, и на площадку вышла полная дама с черными вьющимися волосами.
— Что ты так кричишь, мальчик? — Она прищурилась. — Николай, это ты?
Он кивнул. Фру Халлинг заметно располнела со дня их последней встречи.
— Твоей прабабушки нет дома. Я недавно видела, как она уехала на такси.
— На такси? — удивился Николай. — Она заболела?
— Не думаю, вид у нее был вполне здоровый. Обычно она медленно спускается по лестнице, но тут чуть ли не бегом бежала. Мне стало любопытно узнать, кто так торопится, и я выглянула в окно.
— Спасибо… Спасибо… — растерянно проговорил Николай и пошел вниз.
Куда поехала Флоринда так поздно? Ведь в сумерки она уже не выходит из дому, особенно зимой. Другое дело летом. Летом она любит бродить по улицам или поздно сидеть в парке, пока нарядная публика не начнет расходиться из ресторанов. Она говорила, что ей нравится наблюдать за людьми, и никого не боялась. Но теперь-то стояла осень, вечера были темные и на улице было неуютно от снега и ветра.
Выйдя из подъезда, Николай огляделся по сторонам. Он зябко поежился, когда ветер рванул его куртку и бросил в него мокрым снегом. Он отвернулся от ветра и увидел женщину с лохматой собакой. Было видно, что и хозяйке, и собаке не по себе. Стекла двух стоявших машин были залеплены снегом.
Он посмотрел в другую сторону и даже зажмурился от ветра. Эта часть улицы была совершенно пуста, точно непогода сдула с нее все машины и всех людей.
Николай пошарил в карманах. Денег у него не было. Предстоял долгий и утомительный путь домой.