— Интересно, почему вдруг Максиму понадобились царские камни? — прервал ее Владимир. Его голос звучал тихо, но настойчиво. Флоринда выпрямилась.
— Я потому и пришла к тебе, что сама этого не знаю, — немного резко сказала она.
— Наверное кто-то сказал ему о них.
— Не знаю.
— А ты не можешь спросить у него, откуда ему стало известно о царских камнях?
— Не могу.
Владимир долго смотрел на нее.
— Я слышал, что этим камням нет цены, — сказал он.
От этих слов у Флоринды пересохло во рту.
— Нет цены? — прошептала она. — Но при чем тут?..
— Будь у тебя такое ожерелье, ты бы не могла забыть о нем, — снова прервал ее Владимир.
— Надеюсь. — Флоринда была немного задета. — Конечно, я не забыла бы о таком богатстве, хоть ты и считаешь меня выжившей из ума старухой…
Владимир улыбнулся в бороду, и Флоринда сообразила, что незаметно для себя перешла на русский.
— Максим будто бы помнит, как Идун говорила об этом ожерелье. Но ведь Идун никогда не видела царя! К тому же, я уверена, что он обманывает. Он был слишком мал, чтобы запомнить это.
— Но ты-то сама была у царя, — напомнил ей Владимир.
— Я? Ты имеешь в виду тот раз? Но ведь мне было тогда всего восемь лет…
Флоринда замолчала. Она давно забыла тот случай. Он как будто выпал из ее детских воспоминаний. Обычно она вспоминала только их жизнь на берегах Ладоги, как правило, летом.
Она помнила широкие улицы Петербурга, толпы людей, крики, ожидание завтрашнего дня, чувство согласия, объединившее народ, которому больше не угрожала нужда…
Именно в ту осень она познакомилась с Артуром Ульсеном, моряком и искателем приключений. Неожиданно для него самого, он стал свидетелем революции в России, где ему довелось встретить любовь.
— Восемь лет — это не так мало, — сказал Владимир, и Флоринда очнулась от своих смутных воспоминаний.
— Но ведь у меня нет никакого ожерелья с семью камнями!
— Ты уверена в этом?
— Конечно! — твердо ответила она и тут же пожалела об этом, потому что теперь уже не была уверена ни в чем. Теперь ей казалось, будто она припоминает именно такое ожерелье.
Зазвонил телефон, этот современный звук неприятно оторвал от воспоминаний о прошлом.
— Меня он иногда пугает, — с улыбкой признался Владимир и вышел в соседнюю комнату.
Вернулся он серьезным и смущенным.
— Что случилось? — спросила Флоринда.
Владимир сел.
— Странно, — сказал он. — Позвонила какая-то женщина и спросила, нельзя ли ей прийти ко мне через полчаса. Я согласился.
Владимир был явно озабочен.
— Что ей нужно? — спросила Флоринда.
— Ей во что бы то ни стало нужно поговорить со мной о каком-то деле. Она убеждена, что мне что-то известно… о царских камнях.
От испуга у Флоринды опять пересохло во рту.
— Ты что-нибудь понимаешь?
— Не больше, чем ты, дорогая Флоринда. Но боюсь, что тебе угрожает опасность. Поезжай домой, пока эта женщина не пришла. Я позвоню тебе, как только поговорю с ней.
— Владимир, мне страшно! Почему она обратилась именно к тебе??
— Этого никто не знает. Поезжай домой, Флоринда. Я вызову такси. Постарайся вспомнить, что сможешь. Думаю, Максим не зря спросил тебя об этих камнях.
— Неужели он замешан в чем-нибудь незаконном?
— Пока не знаю. Ради Бога, поторопись!
Как только Николай закрыл за собой входную дверь, темный холл наполнился тихим постукиванием. Оно окружало Николая со всех сторон. Сперва ему показалось, что это стучит его сердце. Потом он решил, что это стучат на улице — просто по рассеянности он услышал его только сейчас.
Николай не испугался, но удивился. Он вспомнил об ангеле, о черном звере, который явился из темноты, и о птице, окруженной солнечным светом.
Может, это постукивание предупреждает о появлении какого-то нового существа?
Николай решил подняться наверх. Ему казалось, что стучат именно там. Действительно, звук доносился из его комнаты.
Дверь была приоткрыта. Из щели пробивался слабый свет. Ни одна из ламп в его комнате не имела такого серебристого свечения. Николай осторожно толкнул дверь, которая, к счастью, не скрипнула, и в изумлении застыл на пороге.
Он не узнал свою комнату. Стена исчезла, перед ним были кусты с большими зелеными листьями, бросавшими тень на пол.
Справа стоял ткацкий станок, за ним работала незнакомая женщина. На столике возле нее горела неяркая лампа. Тень женщины поднималась к потолку и закрывала его. Стук, который Николай слышал, шел от станка.