– Что все это… – начал было папа.
– Серьезно, – настаивал Касс. – Любой маршрут.
– Ладно… – Папа секунду подумал. – Нью-Йорк. Угол Пятьдесят третьей улицы и Пятой авеню. До… э-э… третьей парковки у Джонс-Бич. Я работал там спасателем.
Касс помолчал мгновение.
– Вверх по Пятой авеню. Направо по Пятьдесят девятой улице до моста Куинсборо. По бульвару Куинс либо до Гранд-Сентрал, либо до Лонг-Айлендской автострады до конца Медоубрук-Стейт-Паркуэй, где сворачиваешь налево на Ошен-Паркуэй и уже до самой парковки. Можно поехать кружным путем, но ведь не зря говорят, что в Нью-Йорке нескончаемые пробки…
Папа едва не выронил свою кружку с чаем.
– Все верно. Абсолютно… – Он посмотрел на экран и тут же достал телефон. – Пусть моя команда проверит твои слова, Эли. Если ты права… – Его лицо будто резко постарело.
Пока он звонил своим генетикам и передавал им, что обнаружила Эли, я опустился на стул. В голове пульсировала боль.
– Джек, ты впорядке? – обеспокоенно спросила Эли.
Я кивнул:
– Видимо, тот удар неплохо меня встряхнул.
– Может, у тебя контузия? – предположил Касс.
– Когда они закончат с профессором Бегадом, я обращусь к доктору Бредли, – пообещал я.
– Что? Вы уверены? – вдруг громко и оживленно произнес папа. Отключив мобильный, он положил его на стол. – У меня была вторая линия из главной операционной, есть новости о Бегаде. Операция прошла успешно.
– Йеху-у-у! – завопил Торквин, вскакивая со стула.
Я вздохнул с облегчением. Касс улыбнулся мне и сказал:
– Отурк!
Эли крепко обняла меня, а отец направился к двери:
– И он хочет видеть вас четверых. Сейчас же. Идите за мной, я проведу вас в послеоперационную палату.
Мы быстрым шагом покинули кабинет, миновали коридор и двухстворчатые двери в его конце. Профессор Бегад лежал на кровати с приподнятым изголовьем, на нем была больничная пижама, казавшаяся палаткой на его худощавом теле. Его лицо было пепельно-белым, а кожа рук вся в пигментных пятнах и морщинах, больше, чем обычно.
– Здравствуйте… – произнес он сиплым шепотом, едва различимым на фоне писка и жужжания медицинских приборов.
Эли взяла его руку:
– Отлично выглядите, профессор!
Он выдавил слабую болезненную улыбку, после чего его голова запрокинулась набок, а глаза закрылись.
– Он все еще очень слаб, – сказала доктор Бредли. – Скорее спит, чем бодрствует. Мы обнаружили множественные внутренние повреждения. Кровотечение. Остается только следить за его самочувствием и делать все, что в наших силах. Но от нас не так уж много зависит. – Она вздохнула. – Он стар.
– Вот тебе и повод для итсодар, – пробормотал Касс.
Доктор Бредли, бросив быстрый взгляд на папу, понизила голос:
– Профессор сказал мне, что очень бы хотел, чтобы вы как можно скорее вернулись к своему заданию.
Похоже, ее слова привели Бегада в чувство.
– Ищи… те… ищите… – прохрипел он, скрюченным пальцем подзывая нас подойти поближе. – Следую… щий… локу…
– Следующий локулус? – спросил я. – Вы это хотите сказать, профессор?
– Да… – В его взгляде читалась настойчивость. – Он… он…
– Джек? – спросила Эли. – «Он» – в смысле Джек? Что с ним?
– Ис… цел… – Бегад сглотнул и сделал вдох.
Я наклонился к нему:
– Что вы пытаетесь сказать? Говорите медленно.
– Лени, – наконец выговорил он.
– Лени? – переспросил Касс. – Это чья-то фамилия? Нам нужен доктор Лени?
Веки Бегада задрожали, и все его тело скрутил спазм. Комнату затопил пронзительный писк.
– Что случилось? – вскрикнула Эли.
– Сердечная аритмия, – ответила доктор Бредли. – Готовьте дефибрилляцию!
Мы попятились, освобождая место для вбежавших в палату врачей. Доктор Бредли положила на грудь профессора Бегада пару электродов, похожих на маленькие бейсбольные перчатки.
Тело старика выгнулось, словно его укололи кончиком кинжала.
Глава 16
Ньютон говорит
Эли отвернулась:
– Я не могу на это смотреть!
Команда хирургов вместе с папой и Торквином окружили профессора Бегада. С каждым электрическим разрядом я слышал хриплый нездоровый всхлип. Моя голова, которая и так болела, начала раскалываться.
Эли обняла меня и уткнулась лицом мне в грудь. «Обними ее!» – завопил голос в моей голове. Но это было глупо. Нужно было уйти, чтобы не мешать врачам. И я стал пятиться, а Эли продолжала обнимать меня, тогда как я так и не обнял ее в ответ, и от неловкости ситуации мне хотелось провалиться сквозь землю. Я уже поднял руки, но они так и застыли в воздухе, потому что я все не мог сообразить, куда именно их стоит опустить, и в этот момент моя спина ударилась о дверной косяк.