— В Девичьей поляне? — уныло спросил Вадим, потирая висок.
Багрецову заранее было все известно из рассказов друзей. Он привык к тому, что каждый раз ему сообщали все новости. Театр построили на семьсот человек, новую районную электростанцию, стадион. Колхозная команда футболистов, где капитаном Буровлев, вышла на первое место в области. Сейчас в Девичьей поляне Буровлев — директор кирпичного завода.
Задумчиво подойдя к тополю, Вадим созвал гладкий, чуть клейкий лист и с огорчением убедился, что сейчас у него уже нет желания поднести листок к губам и лихо, по-мальчишески, как бывало Сережка, щелкнуть. А ведь три года тому назад и он это делал. «Черт возьми, откуда же появилась эта непрошенная солидность? Как ни говори, а третий десяток пошел, и главное — совсем незаметно».
— У тебя сейчас такое лицо, будто ты жуешь зеленый крыжовник, — пошутил Бабкин. — Откровенно сознайся: сколько у тебя еще этой «зелепуги» осталось в кармане? Хватит до Девичьей поляны?
— «Тот, кто постоянно ясен, тот, по-моему, просто глуп» — правильно Маяковский сказал. — Вадим, не оборачиваясь, перекинул белый плащ на руку и зашагал по тропинке.
— Если ты это относишь к себе, то я вынужден признать, что «ясность» тебя только сейчас покинула.
Багрецов не стал спорить. Пусть Тимка думает, что хочет. Тоже остряк!
Друзья решили спуститься на дорогу. Они обогнули озеро и невольно залюбовались им. «Маленькая точка на карте великого плана переделки природы, подумал Вадим. — Сколько их сейчас по всей стране!»
Внизу, как толстые черные стволы поваленных деревьев, тянулись трубы артезианских скважин. Подземную реку выводили наружу в разных местах.
Солнце уже выкупало свои лучи в магистральном канале и сейчас, как бы отдыхая, опиралось на них, застыв в небе.
Вадим взглянул на Бабкина. Стоял он молча, на лице его ничего нельзя было прочесть. Только прутик в руках выдавал волнение. Бабкин смотрел на поля и, может быть, думал, что и здесь, в каждом колоске серебристой пшеницы, тоже осталась крохотная частица его труда. Стоит Тимофей, как хозяин, широко расставив ноги в блестящих сапогах. Ветер раздувает его белую гимнастерку, стараясь сорвать картуз с головы.
Но что это светится у Тимки в кармане, горит яркооранжевым огнем?!
Не раздумывая, Вадим хлопнул по карману и зажал его в руках.
— Ты что? — удивился Бабкин.
— Не знаю. Горит! — Вадим растерялся. Неужели показалось?
Бабкин сунул руку в карман и, к удивлению товарища, вытащил светящуюся неоновую лампу. Она была похожа на раскаленный уголек величиной с орех. На ее контактах висела проволочная катушка.
Подбрасывая лампочку в руках. Бабкин оглядывался по сторонам. Опять начинаются чудеса.
— Смотри, картуз горит! — крикнул Вадим.
Тимофей выронил неоновый индикатор и схватился за голову. Действительно, белая парусина начала уже тлеть.
Рассматривая фуражку, Тимофей заметил, что материя пожелтела и даже обуглилась возле металлического каркаса. В других местах осталась целой.
— Тебе чудес недоставало, — недовольно пробурчал он, пытаясь соединить расползавшуюся парусину. — Совсем новая фуражка, — со вздохом добавил Бабкин.
— Постой! — отмахнулся Вадим. — Внутри твоего картуза был проволочный виток. Он раскалился в поле высокой частоты. Ведь это же необыкновенно! Такое мощное поле трудно себе представить.
Багрецов выхватил у Бабкина контрольный приемник и щелкнул переключателем. Ослепительно вспыхнула лампочка, освещающая шкалу, и погасла.
— Поздравляю, — саркастически заметил Тимофей. — Ламп как и не бывало.
— Да нет, это только индикаторная, — пытался оправдаться Вадим.
— Точное определение! Выключай скорее. Видишь, из приемника дым идет.
Действительно, из отверстия в верхней панели тянулась синеватая струйка дыма. Вадим повернул выключатель и стал ожесточенно дуть в отверстие.
Бабкин схватил товарища за плечо и указал вниз.