— Зеленоват немножко, дорогой Вадим Сергеевич, — наконец заключил секретарь, осмотрев бывшего «главного инженера» девичьеполянского строительства.
Багрецов усмехнулся. «Одна говорит синий. Другой — зеленый! Попробуй отгадай тут, у кого же из них дальтонизм?» Он хотел было сказать об этом, но Васютин, взял его за плечи, и оживленно продолжал:
— Вид совсем не наш, не колхозный. Однако, несмотря на видимость хлипкого здоровья, дело обойдется без нервных потрясений. Возьмем его, Ольгушка, на испытания? Как ты думаешь?
Он зашагал по комнате, слегка прихрамывая и потирая руки от удовольствия.
Еще бы, для Васютина наступала волнующая минута. Он ждал ее два года!.. Как говорили в деревне: «Хлебом не корми нашего Никифора Карповича, а дай ему новых изобретателей».
Он искал их всюду, в каждом колхозе, на местном заводе, в МТС. К нему приходили робкие мальцы с трубками чертежей, опытники-мичуринцы привозили секретарю райкома семена нового, только что выведенного сорта ячменя, конопли, особого сахарного горошка… Все, что было нового в районе, — будь то скоростная кладка на сельском строительстве или простая машина для стрижки овец, придуманная и тут же сделанная каким-либо колхозным механиком, — все интересовало Васютина.
Целый штат добровольных консультантов всегда окружал секретаря райкома. Солидные инженеры с вагоноремонтного завода и преподаватели сельскохозяйственного техникума буквально превратились в юных членов ОКБ. Они были искренне увлечены новаторской деятельностью Васютина. Совместные усилия деревенских новаторов и городских ученых, объединенных волей партии, показали невиданные возможности в развитии сельского хозяйства и навсегда уничтожили старое представление о деревне. Стирались грани, новое слово «агрогород» вошло в сознание людей как действительность, а не мечта, о которой раньше писали только в фантастических романах. Рождался новый крестьянин, он же — рабочий, он же — ученый. Вся деятельность секретаря райкома Васютина была направлена к осуществлению этой высокой цели.
Не случайно его волнение перед сегодняшними испытаниями! Ночью московские инженеры должны показать новые пути борьбы с капризами природы. И это они сделают в районе Девичьей поляны — родине колхозного изобретательского коллектива ОКБ.
— Должен вам доложить, Вадим Сергеевич, — говорил Васютин, беспокойно расхаживая по ковру, — что ваши первые опыты по искусственному орошению понемногу развиваются. Но, как говорится, совсем в другом направлении. Пока еще не все гладко. Много неудач у изобретателей, вместе с ними мы здесь измучились… Ну, а вы наберитесь чуточку терпения и, главное, мужества. — Он хитро улыбнулся. — Вам предстоит увидеть… необыкновенное…
— За меня не беспокойтесь, Никифор Карпович, — хрипло сказал Вадим. Возбуждение Васютина передалось и ему. — Я кое-что видел в московских институтах.
— Знаем! Опыты на лабораторном столе?
Ольга развернула на столе карту.
— Я, Никифор Карпович, хотела посоветоваться относительно своих опытов, — с заметной ревностью к работам московских инженеров сказала она.
Васютин положил на карту ладонь.
— Обязательно заедем, посмотрим. Как Андрюшка? Поправляется? — спросил он.
— Спасибо. Температура спала, но он еще очень слаб.
У Ольги слегка дрогнули губы.
— Береги сына, Ольга. Если ты дома нужна, то подождут и опыты.
— Нет, что вы! — испуганно возразила Шульгина. — Сейчас Андрей спит. Я звонила.
— Смотри! — Васютин погрозил ей пальцем.
Вадим обиделся: «Вот так Ольга! Вот так друг! Свадьбу затеяла, ничего не написала. Сейчас сын у нее оказался, а в московском филиале ОКБ про это тоже никому не известно… Нехорошо. Очень нехорошо».
Никифор Карпович пододвинул к себе карту.
— Десятую точку установили?
На зеленых квадратах карты были вычерчены концентрические окружности. Они напоминали Вадиму схематическое изображение сферы действия радиовещательных станций по Советскому Союзу. Такую он видел в старых радиолюбительских журналах. Кое-где круги заходили друг на друга, соприкасались вместе и вновь расходились в разные стороны.
— На месте все выясним, — сказал Васютин, надевая фуражку. — Кстати, какая здесь освещенность? — он указал на угол квадрата.
— Сто двадцать люкс.
Никифор Карпович пожевал губами, что-то высчитывая, взял палку со спинки кресла и решительным шагом направился к двери.
— Надо еще раз промерить!
У подъезда встретился Бабкин. Он хмуро шепнул Вадиму: