Проход постепенно расширялся. Потолок поднимался выше, нависал куполом. Издали можно было рассмотреть, как серебрится на нем известковая пыль.
«Странно, — подумал Тимофей, медленно продвигаясь по подземному коридору. — Почему этот свет падает на потолок откуда-то со стороны?» Он не мог себе этого объяснить, так как видел только небольшую часть высокой пещеры. Его совсем не удивляло, что под холмом он встретил пещеру. Техник знал, что часто среди карстовых пород бывают такие вымытые водой полости. Известковые, а также и другие породы особенно легко поддаются вымыванию. Это знает даже пастушок Сергей… «Как он говорит, — вспомнил Бабкин: — „течет река сквозь эту минералогию“. А может, и вправду здесь текла река, а потом вымыла себе новое русло еще ниже и ушла? Нет, пожалуй, эти стены обработаны человеком… Но зачем?»
Тимофей заметил на светлом фоне дальней стены пещеры будто рейсфедером вычерченную линию. Она перпендикулярно полу опускалась вниз.
Подойдя ближе к этой черте. Бабкин усмехнулся: «Так вот какой это перпендикуляр!» Он обнаружил трубу, уходящую одним концом в потолок тоннеля, а другим в землю. Нижняя часть трубы была связана с шестеренками. Здесь же стоял небольшой мотор.
На сыром песке отпечатались следы сапог. Наверное, тут работало несколько человек, если судить по этим отпечаткам. Среди них Тимофей заметил ямки от острых каблучков женских туфель.
Брошенный на землю гаечный ключ, трубы с нарезкой, приготовленные для бурения, сломанный бур, похожий на рыбий хвост, — все это говорило о том, что здесь недавно работали люди и, видимо, скоро должны возвратиться обратно.
Бабкин взглянул вверх. Там была закреплена надежная металлическая втулка. Вероятно, сквозь нее подавались вниз трубы. «Здорово! — подумал Тимофей. Никакой вышки не надо».
Теперь ему многое стало понятным. Он догадался, почему вертелся Димкин пиджак, поднятый над землей отрезком трубы. Он понял, что здесь найден подземный источник. Техник был уверен, что при столь слабосильном моторе нельзя вертеть сотни метров труб. Да, пожалуй, это и не нужно. Вода должна быть совсем близко…
Ему казалось, что прямо под ногами, под тонкой известковой коркой, с тихим журчанием текут водяные струи.
Он прислушался. Определенно, где-то есть ручеек. Бабкин обошел кругом буровую установку и заметил у стены узкую канавку. В ней блестела вода, отражая матовый белый потолок. Казалось, что течет под землей молочная речушка.
Несмотря на удивительно простое разрешение тайны фонтана, Тимофею далеко не все казалось ясным. Неужели только затем, чтобы попытаться найти воду в этой пещере, нужно было проводить сюда подземный кабель, устраивать таинственные двери и любовно обшивать досками идущие вниз ступеньки?
Бабкин решил пройти дальше и выяснить, откуда же пробивается свет в эту «подземную буровую».
Впереди виднелась часть известковой стены. На ней отпечатались узорчатые тени, или, быть может, это вкрапления каких-либо темных геологических пород.
Однако когда Тимофей подошел к стене поближе, то уже ничего не мог понять.
Перед ним колыхались от сквозного ветра зеленовато-синие растения с зубчатыми, как у орешника, листьями. Будто ползучий виноград, они тянулись вверх по блестящим проволочным струнам, которые в этом странном подземном мире представлялись Бабкину тонкими голубыми лучами, упирающимися в свод.
В призрачном синем свете вся зелень, ползущая не только по стенам, но и по земле, казалась нездешней, перенесенной с другой планеты.
«Астроботаника», — с усмешкой решил Бабкин, рассматривая непонятные для него растения. «Вот бы Димка удивился! — подумал он. — Вчера только мне рассказывал, какие на Марсе бывают деревья и травы. Наши ученые открыли… Да, это не та ботаника, о которой с уважением говорил младший Тетеркин».
Тимофей вспомнил, как Вадим, захлебываясь от восторга, доказывал ему, что теперь можно в точности представить себе марсианский пейзаж. Кустарник, зелено-голубой, даже синий; он похож на можжевельник. Растет там еще синяя брусника, морошка и голубой, как земное небо, мох.
«Вот вам, пожалуйста, — мысленно обратился к отсутствующему другу Тимофей. — И на Марс не нужно лететь. Все как есть синее».
Он осторожно пощупал зубчатые широкие листья, перевернул листок. Там он оказался уже не таким синим, а, пожалуй, слегка розоватым. Недоверчивый Бабкин понюхал его, пожевал. С досады сплюнул: «Леший ее знает, что это за штука, еще отравишься».
Голубая ягода, похожая на вытянутую продолговатую вишню, дрожала, как огромная капля на ветру.