Потом Марк заметил, что чудовище держит в одной руке длинный изогнутый меч, сверкающий в свете фонарей.
— О Боже! — воскликнул Рон. — Беги, Марк, беги!
Зеленые глаза змеи остановились на Марке, и монстр пошел прямо на него.
Огромными решительными шагами чудовище надвигалось на него, а кобра не сводила с него своих зеленых глаз, держа его в постоянном гипнотическом оцепенении. Он не слышал, как Рон и Жасмина позади него кричали от ужаса. Их вопли не доходили до него.
Когда до Марка оставалось всего лишь несколько метров, отвратительный исполин поднял свой огромный меч и занес его над своей змеевидной головой.
Алексис закричала:
— Спасайся, Дэвисон…
Марк, задрав голову, смотрел на блестящие глаза кобры, похожие на сияющие изумруды. Из пасти чудовища то и дело показывался тонкий, раздвоенный на конце язык.
С поднятым над головой мечом ужасающий гигант подходил все ближе. Марк как прикованный продолжал смотреть ему в глаза и уже совсем запрокинул голову, потому что трехметровое чудовище стояло теперь прямо перед ним. Меч ярко блеснул в свете фонарей, когда демон еще крепче сжал его в руке. В следующий момент монстр размахнулся и со свистом опустил меч.
Марк услышал: «Эфенди!» — и почувствовал, как кто-то всем телом налетел на него. От удара Марк полетел на землю. Стоя на четвереньках и мотая головой, Марк увидел, как демон свободной рукой сорвал тюрбан с головы Абдулы.
Не успел Абдула опомниться, как огромная ручища уже схватил его за волосы и высоко подняла над землей. Египтянин закричал. Он барахтался, пытаясь освободиться от мертвой хватки демона, но ему это так и не удалось. Отточенный клинок блеснул, и меч со свистом обрушился на шею Абдулы.
…Напрягаясь всем телом, Марк пытался сдержать внезапные приступы дрожи, которые начинались снова и снова. Он сидел один в общей палатке.
Он услышал какой-то шорох у дверей и тут же вскочил. Но когда он увидел, что это была всего лишь Жасмина, он снова погрузился в свои мысли.
— Как вы? — спросил он хриплым голосом.
Она опустилась на скамейку напротив него.
— Мистер Холстид отнес свою жену в постель. Он наблюдал всю эту сцену из дверей своей палатки, а когда миссис Холстид упала в обморок, то он не позволил мне подойти к ней и сам отказался принять успокоительное. — Жасмина так внимательно рассматривала свои руки, как будто никогда их раньше не видела. — У него опять носом пошла кровь.
Марк зажмурился, пытаясь оживить в памяти события прошедшего часа: Алексис, разбудившая его среди ночи, появление чудовища, его медленное приближение, Марк не в состоянии пошевелиться или позвать на помощь, вмешательство Абдулы, стоившее ему жизни, лежащее на песке безголовое тело, из шеи которого льется кровь.
Марк закрыл лицо руками, стараясь выбросить из памяти эту последнюю чудовищную сцену: демон стоит перед ним, одной рукой он снова заносит меч, а в другой сжимает истекающую кровью голову Абдулы, — но эта картина намертво отпечаталось у него в мозгу, и он знал, что никогда не сможет ее забыть.
А потом этот кошмар закончился так же быстро, как и начался. В то время как все они, оцепенев от ужаса, наблюдали за происходящим, демон на их глазах вдруг растворился в воздухе, а голова Абдулы с отвратительным глухим стуком упала на песок. Все происшедшее потом походило скорее на сон. Холстид, рыдающий над безжизненным телом своей жены. Рон, украдкой схвативший свою камеру и удалившийся в лабораторию. Жасмина, склонившаяся над телом Абдулы… Чуть позже Марк вместе с Жасминой отнес останки Абдулы в рабочую палатку, где уже лежало тело Хасима.
— Очень холодно, — прошептал Марк, — как никогда…
Жасмина обошла вокруг стола и села рядом с ним. Она прислонилась к нему, взяла его ледяную руку и начала растирать.
— Скоро рассвет.
— Не знаю, что делать с… с его телом, — пробормотал Марк и положил голову ей на плечо. — Правильнее всего будет, наверное, поехать к умде и вызвать по телефону полицию.
— А как ты объяснишь его смерть?
— Не знаю…
— И что будет потом?
— Когда прибудут эксперты из министерства древностей, я надеюсь, мы сможем продолжить работу. Мы откроем саркофаги и исследуем мумии.
Жасмина выпустила его руку и отшатнулась от него. Она смотрела на него печально, почти с состраданием.