— Можно поинтересоваться, куда ты собрался? — спросил запыхавшийся Марк, подбежав к своему другу.
— Я еду к гробнице.
— Зачем?
Рон с такой силой сжимал руль, что у него побелели пальцы.
— Хочу посмотреть, что в этих саркофагах.
— Рон, не сейчас…
— Я хочу знать, ради чего мы рискуем жизнью.
— Рон, послушай…
Рон бросил на Марка красноречивый взгляд:
— Время не ждет, Марк. Мне нужно это выяснить. Я должен увидеть, что лежит в этих саркофагах. И как бы ты ни старался меня отговорить, я все равно поеду к гробнице.
Уверенность в голосе Рона несколько успокоила Марка.
— Подожди, я с тобой.
Потом Марк обратился к Жасмине:
— Ты справишься тут с остальными?
— Они спят.
— Пойдем со мной, Жасмина. Рон, я на минуту.
Марк повел Жасмину к своей палатке. Когда они вошли, он повернулся к ней и сказал:
— Я не могу его остановить. Мне придется поехать вместе с ним. Но я обещаю тебе, что вернусь до наступления темноты. Вот, — он взял с кровати револьвер, — возьми, и пусть он всегда будет при тебе.
Жасмина посмотрела на пистолет, который он вложил ей в руку.
— Ты сможешь им воспользоваться, если понадобится?
— Да.
— Если Холстиды проснутся до моего возвращения, скажи им, что я уехал за помощью. Хоть это и неправда, но она все-таки их успокоит. Ты справишься?
— Да…
Он обнял ее за плечи и крепко поцеловал. Потом он быстро вышел из палатки.
— Рон, ты совершаешь ошибку.
— Мне все равно.
— Мумии все еще в безопасности. Сейчас к ним никто не прикоснется. Но когда мы откроем саркофаги, мы уже не сможем остановить грабителей.
— Можно подумать, что грабители сейчас наша основная головная боль.
Весь остаток пути Марк угрюмо молчал, но когда они приехали в каньон, он заметил две вещи, которые сильно обеспокоили его: во-первых, день уже клонился к закату, а во-вторых, бензобак был почти пуст. Когда машина остановилась у входа в гробницу, Рон спрыгнул на землю, подбежал к багажнику и вытащил тяжелый моток нейлонового каната.
— Надеюсь, он достаточно длинный, — выкрикнул он, сбегая вниз по ступеням. — Если нет, я взорву крышки.
Сквозь прорубленное в двери отверстие Рон вбежал в пещеру. Марк не отставал от него ни на шаг. Освещая себе путь фонариками, они быстро добрались до конца тридцатиметрового туннеля. Потом они проворно спустились вниз по веревочной лестнице, оттолкнули в сторону оставшиеся после раскопок инструменты и вошли в зал, где стояли саркофаги. При этом Марк заметил, что недавно расставленные ими лампы были разбиты и разбросаны по полу. Их фонарики были теперь единственным источником света.
Рон и Марк работали быстро и молча. Они обмотали конец каната вокруг крышки одного из саркофагов и надежно закрепили его. Когда Рон, разматывая канат, начал медленно продвигаться к выходу, Марк задержал его и в последний раз предупредил:
— Рон, это ошибка.
В тусклом свете фонариков лицо Рона казалось каким-то чужим.
— Да, но она не будет нашей последней ошибкой. Когда услышишь гудки, начинай толкать.
Марк положил фонарик на крышку второго саркофага и приготовился толкать. Когда Рон ушел, в зале стало ужасно темно. Оставшийся фонарик отбрасывал только небольшой конус света, все же остальное помещение погрузилось в такую пугающую тьму, с какой Марк не встречался еще ни разу в жизни. Когда он услышал быстро удаляющиеся шаги Рона и положил ладони на холодный гранит, у него от страха перехватило дыхание.
Ему показалось, что прошла целая вечность, прежде чем он наконец услышал шум мотора. Потом прозвучал гудок. Марк услышал хруст гальки под колесами, увидел, как натянулся канат, и в следующий момент тяжелая крышка саркофага со скрипом сдвинулась с места.
Вскоре шум мотора стих, и в туннеле послышались шаги Рона. Через несколько секунд показался луч второго фонарика и послышался голос Рона:
— Ну и что у нас получилось?
— Около пятнадцати сантиметров… — собравшись с духом, проговорил Марк.
Рон осветил фонариком край крышки и заметил, что между ней и толстой стенкой саркофага образовалась крохотная щель.
— Отлично, давай попробуем еще раз. Думаю, метра будет достаточно, чтобы рассмотреть, что там внутри.
Как только Рон ушел и унес с собой второй фонарик, страдания Марка начались снова. Он так вспотел, что его рубашка, влажная и холодная, прилипла к телу. Его сковал невероятный ужас. Он старался избавиться от страшных картин, которые одна за другой возникали в его фантазии и слишком сильно действовали на него. Он изо всех сил пытался сконцентрироваться на предстоящей задаче, которая, как он себя убеждал, заключалась лишь в том, чтобы сдвинуть тяжелый камень, только и всего.