В то время как незнакомец продолжал говорить своим изысканным ровным голосом, Марк взял трубку и начал ее набивать. При ярком свете в гостиной безупречный вид гостя и его дорогой, со вкусом подобранный гардероб еще больше бросались в глаза.
— Ваши рекомендации впечатляют, доктор Дэвисон. В тысяча девятьсот восемьдесят седьмом году вы стали доцентом. Четыре раза вы лично руководили раскопками в долине Нила и дважды участвовали в экспедициях в качестве заместителя руководителя. Вы шесть лет преподавали в Лос-Анджелесском университете. Я прочел все ваши книги и журнальные статьи.
Марк примял табак в трубке, поднес огонь и сделал несколько затяжек, пока табак не разгорелся. Когда голубое облако дыма рассеялось под потолком, гость продолжил:
— Причина моего визита к вам, доктор Дэвисон, заключается в том, что мне нужен ваш совет в чрезвычайно важном для меня деле.
Взгляд Марка остановился на портфеле, лежавшем на коленях у Холстида. Он знал, что произойдет дальше. Это будет история, которую он слышал тысячу раз. Археологов постоянно преследуют люди, твердо убежденные в том, что они обладают бесценным раритетом. Бронзовая статуэтка, глиняная дощечка, иногда даже папирус. Но чаще всего они оказываются поддельными или речь идет о предметах, находящихся в весьма плачевном состоянии или настолько распространенных, что ими не стоит заниматься, как, например, скарабеями. Марк с любопытством посмотрел на портфель, который мистер Холстид подчеркнуто бережно держал в руках, и попытался угадать, что может находиться внутри.
— Перейдем прямо к делу, доктор Дэвисон. Я хочу поехать в Египет.
Марк отрешенно курил трубку, наблюдая, как дождь все сильнее барабанит в окно.
— На бульваре Сансет много туристических агентств, мистер Холстид.
— Я думаю, вы понимаете, что я имею в виду, доктор Дэвисон. В моих руках находится предмет, который, я полагаю, для вас, так же как и для меня, послужит поводом, чтобы отправиться в Египет.
— Подобные вопросы я предпочитаю решать сам.
— Ну разумеется.
— Я имею в виду, захочу ли я вообще иметь дело в вашим «предметом». А в этом я вовсе не уверен. Понимаете ли, мистер Холстид, у меня слишком много работы, чтобы отвлекаться на разные пустяки.
— Я понимаю, доктор Дэвисон, — спокойно прервал его посетитель. На его строгих тонких губах появилась легкая улыбка. — В настоящий момент вы сочиняете статью о сексуальных отношениях древних египтян для популярного женского журнала.
Марк удивленно поднял брови.
— Кроме того, вы работаете над проектом своей следующей книги, которая будет посвящена вопросу: кто был фараоном во времена исхода израильского народа из Египта? Я думаю, что вы так же, как в свое время Зигмунд Фрейд, будете придерживаться непопулярной теории, что это был Эхнатон.
Марк вынул изо рта трубку и всем телом подался вперед:
— Как вы…
— Я многое о вас знаю, доктор Дэвисон. Вы даже представить себе не можете, как много я знаю. Например, что вы недовольны положением, в котором находится сейчас египтология. Вы полагаете, что эта наука переживает кризис. Интерес к этой науке недостаточен, чтобы развивать ее дальше; деньги, которые могли бы пойти на раскопки, используются для того, чтобы положить конец охоте на тюленей или для протеста против строительства атомных электростанций.
Марк ошеломленно посмотрел на гостя.
— Я лишь повторяю ваши собственные слова, доктор Дэвисон, и хочу вас заверить, что я полностью с вами согласен. Я именно тот человек, доктор Дэвисон, который готов финансировать раскопки, в то время как вы полагали, что такая возможность вам больше никогда не представится. С тех пор как была построена Асуанская плотина, в долине Нила почти не проводились значительные раскопки. Мы с вами оба, доктор Дэвисон, знаем, что научный интерес к Древнему Египту значительно упал. Сегодня нелегко найти спонсоров, желающих финансировать раскопки, таких как лорд Кенавен или Дэвис, а еще несколько десятков лет назад таких было предостаточно. Теперь египтологи вынуждены довольствоваться лабораторным анализом предметов, давно уже найденных, и пытаться построить с их помощью новые теории.
Марк с трудом сдерживал растущее негодование.
— Кажется, вы действительно многое обо мне знаете. Вы даже точно повторяете мои слова, хотя я и не представляю себе, откуда вам стали известны вещи, о которых я говорил только в узком кругу друзей. Как бы то ни было, — Марк решительно встал, — меня не интересует то, что вы собираетесь мне показать.