Выбрать главу

Кирио, полный ненависти и презрения, склонился над телом отца. Застыв на несколько секунд, он думал, как нанести удар, и набирался решимости.

Наконец, он решил засадить нож в горло – самое уязвимое, по его мнению, место. Он занес нож над головой и со всей имеющейся в детском теле силой ударил.

Проснувшись от боли, отец вскочил на ноги и, увидев Кирио, всё сразу понял. В мгновение он схватил сына и свернул ему шею. Для его огромного тела сломать маленькую детскую шейку не было проблемой, но удар, нанесённый ему сыном, тоже оказался смертельным.

Отец-изверг, уничтоживший семью, за секунды истёк кровью, по счастливому для Кирио стечению обстоятельств нанесённая рана задела яремную вену, и у его отца не было и шанса на спасение.

Грех, лёгший на плечи Кирио, не дал ему встретиться в раю с братом. От бескрайней тоски его сознание создало идеальную копию Тирио для того, чтобы коротать время в аду. Так прошло семьдесят шесть лет, и именно сила создавать объекты позволила ему вступить в четверку «Аварити».

Воспоминания о былых деньках, а именно об утрате брата, сильно опечалили Кирио. Но он не собирался вдаваться в подробности своего прошлого и рассказывать свою историю «Красному».

Глава 12

Кирио не собирался рассказывать «Красному» историю всей своей жизни в подробностях, однако даже столько лет нахождения в аду не смогли уничтожить всю его человеческую суть. И как многие люди, Кирио так же желал хотя бы немного человеческого понимания и сострадания, именно поэтому он решил рассказать самое главное:

– Мой отец никогда не выделялся наличием человеческих чувств. Он был сухим и грубым человеком. Я думаю, таким его сделала служба в королевской армии. И сейчас я это понимаю, но, будучи ребенком, я всегда думал, что он просто никогда не любил нас с братом. И когда он пристрастился к выпивке, он стал ещё грубее, а его безразличие к происходящему вокруг достигло апогея. В конечном итоге именно алкоголь погубил всю нашу семью. И когда я увидел то, что отец сделал с моим братом, я… – Кирио остановился и, отведя взгляд в сторону, немного задумался: – … я решил, что ему достаточно страдать и приносить страдания другим. Тогда я не понимал последствия своего выбора. Но если бы мне пришлось выбирать снова, мой выбор остался бы неизменным. Семьдесят шесть лет в аду я размышлял «а что, если бы». А что, если бы я не упал тогда, а что если бы упал Тирио, а не я, а что, если бы отец умер, замерзнув под пабом – какая жизнь ждала бы меня и брата?

– И к каким умозаключениям ты пришел? – поинтересовался «Красный».

– Я много размышлял и много мечтал. И единственное, что я понял, так это то, что сейчас всё это уже не имеет никакого значения. Судьбу не изменить, но с чем я так и не смог смириться, так это со смертью брата. Он был слишком добрым и невинным для такой смерти…

На секунду «Красному» показалось что он увидел слезы в оливковых глазах Кирио. Исчадье ада плачет об утрате – такое представить трудно, не то что узреть собственными глазами.

«Красный» всё ещё не мог отличить где кто из братьев, ведь они все время менялись местами, да с такой скоростью, что зрение «Красного» не поспевало за ними. Но он знал наверняка – тот, кто ведёт с ним диалог, это Кирио. Тирио мог сказать несколько слов, но в основном это были простые односложные предложения без всякого глубокого смысла. И хотя «Красный» это понял, хоть и не сразу, но выяснить кто где он всё равно пока не мог.

Марионетка, созданная Кирио, вполне сознавала своё положение и статус, но всё же считала себя неотъемлемой частью Кирио. А, возможно, и полноценным божьим созданием, ведь Кирио заложил в неё не только внешний вид брата, но и характер и сознание Тирио – каким он его знал и помнил. И когда Тирио заметил грусть и печаль утраты того, кто стоит рядом, в его душе произошел диссонанс. Тирио не понимал, почему брат печалится об утрате того, кто стоит рядом. От этого он сам понемногу начал ощущать наплыв непонятного отчаяния.

– Брат, почему ты грустишь? Ведь я здесь, я рядом. Мы всегда будем вместе, ведь так? – сказал Тирио. Говоря эти слова на его глазах непроизвольно начали наворачиваться слезы.

Кирио провёл семьдесят шесть лет в аду, и это сильно его изменило как личность. Он хоть и оставался в теле ребенка, но по характеру был уже вполне сформировавшимся взрослым человеком. Но Тирио оставался двенадцатилетним ребенком, таким, как его помнил брат. И если проявление сентиментальности и грусти в случае с Кирио это весьма необычно, то в случае с Тирио это вполне ожидаемо и даже предсказуемо.