Девушка легонько толкнула дверь, переступила через порог, не позволяя леди Трау влезть в комнату первой, потянулась было к канделябру, чтобы зажечь свечи — тут они реагировали на лёгкое постукивание по гладкому восковому боку, — но не успела дотянуться, как свет сам по себе вспыхнул во всех углах помещения.
В центре, в огромном кресле, прежде стоявшем в углу, восседала Хильда. Её волосы неаккуратно и беспорядочно торчали в разные стороны, глаза светились неестественным огнём, а сама по себе ведьма больше всего напоминала циркачку, пытающуюся напугать наивную публику. По крайней мере, именно такое впечатление возникло у Айрис.
— Тебя долго не было, — замогильным голосом произнесла ведьма. — Где ты была, некромантская невеста?
Айрис подозревала, что ей полагалось испуганно вскрикнуть и отпрянуть. На самом деле, очень хотелось утереть нос надоедливой Хильде, которая и так сунула его во все дела замка, и рассказать чистую правду, но… Ведь это было бы неинтересно!
Вместо того, чтобы делиться интимными подробностями свидания, Айрис отшатнулась от ведьмы и ахнула так, что леди Трау, наверное, даже в мёртвом состоянии умудрилась зардеться от удовольствия
— Это было кошмарно! — сообщила она. — Отвратительно и мерзко!
— Да? — уточнила Хильда.
— Да, — подтвердила Айрис. — Мы спустились в подвалы, — она доверительно присела на кровать и придвинулась к Хильде максимально близко, — и принялись исследовать путанные коридоры. Там не было черепов и костей, но, я уверена, было много костяной пыли! У меня едва сердце не остановилось от страха, когда я увидела…
— Увидела что?
— Хрустальный гроб, — припечатал Айрис. — Он висел на цепях, привязанный к потолку, и раскачивался. Тихое поскрипывание, доносившееся до моих ушей, звучало как самые настоящие стоны умирающих, но даже не это было страшнее всего. Мы с Дарой приблизились, чтобы посмотреть, кто лежит в гробу, и там…
Хильда заметно побледнела. Казалось, она не ожидала, что дело дойдёт до столь интимных подробностей вроде гроба, потому сейчас кусала губы и старалась не смотреть на Айрис излишне пытливо. Дален же поймала себя на мысли, что, вероятно, Хильда никогда особенно и не боялась некроманта, зато притворялась знатно. И приносила ему все эти зелья приворотные, действительно надеясь на положительный исход. Неужто хотела замуж за некроманта? А почему б и нет?
Айрис же нарочно держала паузу. Время, свободное от рассказа, можно было использовать куда полезнее, чем вместе с Хильдой трястись от страха, и она принялась рассматривать ведьму. Всколоченные чёрные волосы, бледная кожа — всё это складывалось в отличный цельный образ, вот только бегающий взгляд серьёзно портил впечатление.
— А там, — произнесла Айрис ещё более мрачным, загадочным тоном, — лежала Джейн!
Хильда отпрянула.
— Мёртвая? — пересохшими губами спросила она.
— Ну, не живая же! Джейн не настолько глупа, чтобы лечь в гроб живьём! — воскликнула Айрис, но тут же вернулась в образ. — Она не дышала. Когда мы с Дараэллой подошли ближе, то поняли, что тело несчастной уже успело остыть. Я прикоснулась к её руке в надежде нащупать пульс, но она напоминала самый настоящий камень. Со стороны могло показаться, будто бы несчастная просто спит, хотя я знала, что сон людей выглядит иначе. В ней не осталось ничего грубого и деревенского, теперь Джейн принадлежала к нашему кругу внешне, но душой была уже в других мирах, в обществе тех, кто нас покинул или вскоре покинет. Глаза её были закрыты, лицо — мертвенно бледное… Глядя на неё, я могла предположить только одно…
— Что именно?!
Айрис проигнорировала вопрос.
— Мы с Дараэллой застыли и пропустили миг, когда лорд Себастьян появился в зале. Он был мрачен, его борода отросла ещё сильнее, достигала груди, и была отвратительной. Но самое удивительное в том, что он подтвердил нашу страшную догадку!
— Да какую?
Айрис покачала головой.
— Не могу сказать тебе. Впрочем, если поклянёшься не делиться с ним услышанным…
Хильда побледнела пуще прежнего. Её интерес несколько угас, сменившись явным страхом. Теперь напряжённый взгляд тёмных глаз не пытался выжечь в Айрис дыру, напротив, Дален превратилась в ценную свидетельницу.
— Клянусь тебе, что никому ничего не расскажу!