Впору было визжать во второй раз. Или в обморок падать. Но Айрис уже отклонилась однажды от традиций, вот и сейчас — отреагировала настолько спокойно, насколько вообще могла.
Просто сжала зубы и зло взглянула на своего спутника.
— Ты не скелет, — наконец-то отметила она.
— Да, — смирно согласился тот. — Это была иллюзия, если пожелаешь. Я использовал её уже шесть раз — тебя везут последней, губернатор долго определялся, — и шесть раз подряд девицы лишались чувств. Знаешь, как удобно их было везти в таком состоянии? Мне положено сохранять тайну месторасположения замка.
— Не могли они всю дорогу валяться без сознания, — засомневалась Айрис. — Это физически невозможно. С ними случилось что-то серьёзное?
— Ничего серьёзнее обыкновенной трусости, — легко отмахнулся от неё таинственный спутник — слишком легко, учитывая то, чем он это сделал. — Притворялись, глаза боялись открыть. Их так из кареты по покоям и разносили. А ты не падаешь. А если я ещё раз включу иллюзию, упадёшь?
Айрис не позволила сбить себя с толку.
— Ты — лорд Себастьян? — несколько недоверчиво спросила она.
Если да, то это очень плохо. Айрис могла многое простить некроманту — начиная от его дара и заканчивая, например, несколько немолодым возрастом. Если ему на вид лет сорок, это ещё нормально. Но если девяносто — пусть сами выходят за него замуж!
— Нет, — развеял её опасения спутник. — Я — не лорд Себастьян. Я его верный друг, помощник и даже немножечко фамильяр. Совсем чуть-чуть. Можешь звать меня Ваша Светлость. Или Ваше Сиятельство.
— Так обращаются к королям.
— Да? — удивился он. — И вправду. Ну да ладно… В таком случае, просто Остин! Пожмём друг другу руки?
— У вас нет рук! — возмутилась Айри. — Мне просто нечего пожимать!
— Фи! — её спутник зло сверкнул глазами. — Тебя послушать, так у меня обрубки какие-то или, упаси корона, я похож на огромную бактерию… — Айрис не была уверена в том, что ей доподлинно известно, что такое бактерия, но это явно было что-то маленькое. — Можно подумать, у меня нечего пожать в самом деле! Ты можешь воспользоваться любой из четырёх лап. Или, коль пожелаешь… — он завертелся на сидении и повернулся к Айрис спиной, — можешь пожать мне хвост.
И, нисколечко не стесняясь собственного положения, кот — а это был именно кот, огромный, пятнистый и весьма пушистый, — протянул Айрис хвост, демонстрируя и всё то под ним, что нельзя показывать если не барышням, то как минимум юным кошкам.
Айрис изогнула бровь, а потом, решив, что виноват тот, кто сам предложил, поймала кота за кончик хвоста и сжала его в кулаке.
Остин раздражённо мякнул и выдернул предмет кошачьего достоинства из девичьих цепких пальчиков, подобрал под себя и улёгся с таким обиженным видом, словно она только что прикоснулась к чему-то запретному.
— Это ж надо было додуматься! — возмутился он. — Пожать мне, Моей Светлости, хвост! Но, поскольку ты не упала в обморок, я буду голосовать за тебя. Себастьян должен прислушаться к моему мнению. А я не люблю визжащих девушек. Кстати, что надо сделать, чтобы ты завизжала?
Айри пожала плечами.
— Понятия не имею, — искренне призналась она. — Наверное, сделать что-то с моими родными? Сначала завизжу, а потом буду думать, как правильно отомстить…
— Этот вариант нам не подходит, — уверенно отрезал кот. — Нет, мы будем действовать в позитивном ключе. Как ты относишься к скелетам?
— Позитивно, если на них находится мясо и функционирующие внутренние органы, в порядке кожные покровы, волосы и глаза. Хотя, я не против лысых.
— Ты описала живое существо.
— У него есть скелет, — парировала Айрис. — Не вижу ничего плохого в том, чтобы положительно относиться к живым существам.
— Однако, — Айри показалось, что кот улыбнулся. — Очень любопытный подход. Итак, ты намерена упасть в обморок, когда любимый скелет Себастьяна подаст тебе руку, чтобы помочь выбраться из кареты?
— Тут две двери. В крайнем случае я просто самостоятельно воспользуюсь второй.
Остин облизнулся.
— Ну надо же! А другие открывали глаза, моргали и вновь падали в обморок. Какой неординарный подход! Может быть, ты ещё хочешь за него замуж?
Айрис задумалась. На самом деле, она не имела ничего против. Айрис никогда в жизни не влюблялась — то достойных не было, то она даже не надеялась на взаимность, зная, что о её матери распустили достаточное количество отвратительных слухов, чтобы ни один пристойный молодой человек к ней даже близко не подошёл. Девушка не позволяла себе такие яркие, красивые чувства, которые другие называли любовью.