И вот теперь эта расфуфыренная Кузька в своих алмазах в три слоя прибывает к ним и портит Ксюхе долгожданные весенние каникулы! Но мама права, выкрутиться невозможно. Если кто приезжает в гости, его надо принять так, чтобы он думал, что о нём тут всю жизнь мечтали, – это был семейный закон, уходящий во времена первобытно-общинного строя.
– Я понимаю, что тебе иногда захочется побыть одной, – примирительно сказала мама. – Я постараюсь часть мероприятий взять на себя. Оперный театр, картинная галерея, что там ещё полагается? Тем более тогда, шесть лет назад, вы как-то не очень поладили.
Ого! Мама это заметила! Определённо мама умнее, чем Ксюха привыкла думать.
– Ещё я могу повести её с собой на работу и показать операционную, – придумала мама.
Она была уверена, что их операционная – это самый крутой аттракцион в городе и всем безумно интересно её посмотреть.
– А если кузина упадёт в обморок от вида крови, то тут же, прямо в обмороке, уедет домой! – обрадованно продолжила Ксюха.
– Глупости, – неуверенно возразила мама. – С чего это она упадёт? Она же не барышня в кринолине.
– В четверг я могу сводить её на экскурсию в нашу библиотеку, – радостно предложила бабушка. – У нас будет Зайкин праздник на дошкольном абонементе. Я уже сшила восемнадцать ушей.
– Ага, тринадцатилетней девице будет безумно интересно, – фыркнула Ксюха.
– Ну и ладно, – обиделась бабушка. – Тогда сама развлекай. Музеи, выставки, хи-хи, как раз то, что ты любишь. Неизъяснимое наслаждение.
– Мя-а-а-а! – это О-Цю́ру решила выяснить, что такое интересненькое обсуждают на кухне и не выйдет ли из этого обсуждения какое-нибудь внеочередное «пожрать». – Мя-а-а-а! – басом повторила она.
Мама погладила О-Цюру и сказала:
– Да, это тоже проблема. Гости как-то не выживают в этом доме, потому что О-Цюру орёт по ночам и не даёт им спать.
– Ура! – обрадовалась Ксюха. – Кузька… то есть эта девица помучается ночку-другую, а потом улетит к себе в Питер, где никто не кричит по ночам.
– Нет, это нехорошо, – возразила мама. – Придётся мне гладить О-Цюру всё время, пока гостья у нас, прерываясь только на работу.
Когда её гладили, О-Цюру, конечно, не кричала – кто будет кричать, когда его гладят? Однажды мама сказала, что, наверное, у О-Цюру что-то болит, вот она и жалуется. Ещё она вспомнила, что, когда Ксюха была маленькая, она тоже кричала по ночам, потому что у неё «пучил животик».
– Это как? – уточнила Ксюха, уже забывшая свои проблемы трёхмесячного возраста.
– Это газы, – деликатно объяснила мама.
– О-о-о, у О-Цюру внутри газ! – восхитилась Ксюха. – Она взлетит, как аэростат, и будет парить под люстрой! Все ребята обзавидуются. Ни у кого из наших никто дома не летает.
Мама почему-то не вдохновилась такой перспективой, и они с Ксюхой потащили О-Цюру к ветеринару. Как О-Цюру понравилась поездка в маршрутке – это отдельный вопрос, и мы его касаться не будем.
– Она просто старая, – сказал ветеринар. – Шерсть тусклая, свалявшаяся, глаза слезятся, зубы стёрты. Восемнадцать лет для кошки – это как девяносто для человека. И старческие немощи, и изменение личности – всё при ней. Возможно, начинается маразм, вот она и кричит, привлекает к себе внимание. Если вас сильно беспокоят её крики по ночам, можно её усыпить.
– Ага, щаз! – возмутилась Ксюха. – Лучше вас усыпить. Посмотрим, как вам это понравится.
– Мне-то точно понравится, – устало вздохнул ветеринар. – Хоть высплюсь. А то пашу на трёх работах.
Ветеринар выписал О-Цюру успокоительное лекарство. Успокоительное О-Цюру так воодушевило, что она стала орать в два раза громче и безостановочно бегать по квартире с задранным хвостом. Она вообще была очень бодрая кошка, молниеносно взбиралась на книжные полки и занавески до самого потолка, а с пола на стол прыгала без разбега. Непонятно, с чего ветеринар взял, что она дряхлая. Ну, шерсть – это да, шерсть уже не лоснилась сплошным шёлковым покровом, а распадалась тусклыми пучками. Да и ладно, это как будто новая причёска.