- Я хочу тебя, Элла. Прекрасная, милая, Элла. - Я поворачиваюсь к нему лицом, не желая, чтобы он обнаружил нож у меня за спиной. Я прижимаю губы к его губам и медленно разворачиваю его к кровати. Он опускается на матрас, и я следую за ним, пристраиваясь между его расставленными ногами. Когда он пытается дотронуться до меня, я прижимаю его руки к матрасу. Я не могу позволить ему почувствовать нож. Медленно я расстегиваю его рубашку. Он продолжает сидеть, припадая к моим губам, пока стягивает с плеч рубашку. Он углубляет поцелуй и хватается за край моей рубашки, прежде чем снять ее через мою голову. Вздыхая, он скользит ладонями по моей обнаженной груди и опускает рот к соску. Я заставляю себя откликаться на его ласки, чтобы создать иллюзию, будто хочу его. Касаясь пальцами его шеи и волос, я не могу не вспомнить, как прекрасен когда-то был Сойер. Забавно, что сейчас, по сравнению с Тобиасом, он кажется таким болезненно посредственным.
- О, Элла, - бормочет он, целуя мою шею.
- Я хочу тебя, - шепчу я, мой желудок сжимается, когда я толкаю Сойера обратно на кровать. Наши глаза встречаются, когда я дотягиваюсь до ремня, расстёгиваю его. Он избавляется от штанов и боксеров, пока не оказывается на кровати полностью голым и таким уязвимым. Я убью его, потому что он плохой человек. Я убью его, потому что он причинил мне боль. Я убью его, потому что этот поступок будет правильным.
Дверные петли скрипят, и я вздрагиваю, когда дверь распахивается. Я оглядываюсь через плечо и вижу, как в дверном проеме появляется Тобиас. Гнев и доминирование исходят от него волнами, когда его темные глаза встречаются с моими. Я знаю, как это должно выглядеть со стороны. Я знаю, что он должен думать обо мне, и опускаю взгляд, ощущая, как румянец расползается по моим щекам.
- Не стесняйся, Элла, - говорит Сойер. - Или тебя расстраивает, что Тобиас увидел тебя со мной? - он ухмыляется. - Видишь ли, такой была договоренность между нами. Ты проиграла, и Тобиас должен трахнуть нас. Никакого Престона. Только я, ты и он.
- Нет, - шепчу я, глядя на Тобиаса. - Хорошо, что он все) видит, - я молю, чтобы он распознал мою ложь, но он уже расстегивает пуговицы на рубашке. Его челюсти сжимаются. А ноздри раздуваются, когда он приближается к кровати.
- И, ох, как же низко пали всемогущие сего мира, - смеется Сойер. Он хватает меня за грудь и скручивает сосок. - У меня теперь твоя любимая игрушка, Тобиас, - он наклоняется и щелкает языком, по моему напрягшемуся соску.
В холодной тишине комнаты слышно неровное дыхание Тобиаса.
- Как я уже сказал, - рычит он, - ты можешь забрать ее тело, но ты никогда не заберешь ее душу. Она моя.
Сойер смеется.
- Семь дней, Тобиас. Это не более чем похоть. Стокгольмский синдром. Ты слишком доверяешь себе.
- Я слышу сомнения в твоем голосе, - припечатывает Тобиас.- Ты лучше всех знаешь, какой властью я обладаю, Третий.
Глаза Сойера закрываются с глубоким вдохом.
- Ты - как наркотик, Тобиас. Захватывающий и смертельный, - его глаза открываются, и он смотрит прямо на меня. - Разве ты не согласна, красавица?
- Да, - шепчу я.
Жажду ли я его или люблю? Я уже даже не знаю, что такое любовь. Некая темная разрушительная сила, которая не желает ничего, кроме смерти. Что бы это ни было, оно исходит от Тобиаса. Живет и дышит в воздухе между нами. Я бы убила ради него. Я и сделала это ради него, и мне интересно, убьет ли он ради меня? В конце концов, разве это не определение любви? Что она безгранична. Не знает ограничений. Это самопожертвование.
Поцеловав Сойера в последний раз, я слезаю с него и встаю рядом с кроватью. Мы не разрываем зрительный контакт, пока я медленно иду назад к Тобиасу. Я знаю, что Тобиас уже видит нож, спрятанный за поясом джинсов. Я обхожу Тобиаса, и он поворачивается лицом ко мне.
- Ты хочешь его, Сойер? - я скольжу ладонью по ткани распахнутой рубашки Тобиаса. - Разве он не прекрасен? - я льну к его телу, не отрывая взгляд от Сойера, развалившегося на кровати, его твердый член прижимается к плоскому животу.
- Ох, милая, - выдыхает Сойер, - я хотел его задолго до того, как мы с тобой познакомились, - он поднимается с кровати, пересекает комнату и открывает ящик, вытаскивая пистолет, а затем, держа его в руке, возвращается ко мне и Тобиасу. Я напряженно смотрю на пистолет в руке Сойера, когда он обходит Тобиаса, прижимая палец к его голому, мускулистому плечу, прежде чем целует Тобиаса в шею. Я вижу, как вспыхивают глаза Тобиаса, а мышцы его челюсти напряжены. А потом я чувствую, как холодный металл пистолета прижимается к моему виску. – Теперь все становится намного более захватывающим, не так ли? - спрашивает Сойер.