Владлен пришёл в то летнее кафе на маленькой уютной площади, где была назначена их встреча. Рядом со столиками, выставленными полукругом под открытым небом, для привлечения гостей установили площадку с импровизированным кукольным театром. Пока представление не началось, перед высокой сценой худенькая девушка-гимнастка в серебристом трико показывала акробатические номера, демонстрируя чудеса гибкости. К двум высоким шестам были подвешены канаты. Гимнастка раскачивалась на них и, высоко взлетая над зрителями, скручивалась и извивалась так, будто костей у неё совсем не было.
Владлен не сомневался, что, если «генри киссены» добьются своей цели и разломают старые традиционные государства, никакой эры милосердия, никакой демократии и свободы личности не будет. Мир навсегда будет поделён на людей первого сорта и всех остальных.
«Плевать на неудачников. Цель страны — попасть в золотой миллиард».
А ещё лучше именно ему, Владлену Семёновичу Брахмину, ворваться в число тех, кто принимает решения для всего мира. Именно на эту возможность намекнул ему Генри в их первом разговоре.
Владлен вспомнил своё первое пальто ярко-вишнёвого цвета. Соседка по коммунальной квартире сшила его из старого маминого. Вспомнил, как дразнили его в школе. Вспомнил сказку про Гадкого утенка.
«Сейчас или никогда, — подумал он. — Такого момента больше не будет. У меня нет права на ошибку».
Глава 19
— Здравствуйте, мой дорогой друг! — воскликнул, появившийся будто из ниоткуда, Генри Киссен. — У вас какой-то растерянный вид, — он усадил Владлена за столик и сам, кряхтя, опустился напротив. — Говорят, в такую жару лучше всего пить красное вино. Прочищает сосуды и мозги. Составите компанию?
— Я лучше лимонад, — отказался от предложения Владлен.
Генри снял пиджак, бросил его на спинку соседнего стула и попросил официанта принести вино и лимонад.
— Выбор безалкогольного напитка говорит, что решение вы ещё не приняли. Угадал?.. Не понимаю, что вас пугает.
— Угадали, — Владлен попытался улыбнуться, но у него не получилось. Слишком много серьёзных вопросов, на которые не было ответов, крутилось в голове. Он посмотрел на блестящие коричневые кожаные ботинки собеседника, потом на мятый светлый пиджак на спинке стула, на дурацкую белую шляпу, сдвинутую на затылок, и подумал, что легко мог бы занять место этого толстяка. Знать бы только, кто у них главный.
— Чем больше я о вас знаю, Генри, тем меньше понимаю, кого вы представляете. Раньше я считал, что правительство США, но сейчас я в этом не уверен. Вы ждёте от меня ответа, который изменит будущее мой страны, а я не знаю кто вы, мистер Киссен. Кто за вами стоит.
— Неужели я похож на мошенника или шарлатана? — сделав удивленный вид, развёл руками Генри. Затем не отрываясь осушил принесённый официантом бокал красного вина, посидел несколько секунд с закрытыми глазами, дожидаясь пока вино, пройдя по пищеводу, опустится в желудок и убедительно произнёс: — Я представляю тех, кто пытается сделать этот мир лучше.
— Я часть той силы, что вечно хочет зла, но вечно совершает благо? — с иронией процитировал Владлен.
— Вы мне льстите. Нет, конечно.
— А тогда, кто вашими руками пытается перестроить этот мир по своим лекалам?
Генри стал серьёзным.
— К сожалению, я не могу ответить. Уверен, скоро сами поймете. Но вы правы. Я не выполняю указания президента США. Мои работодатели другие люди. Могу лишь сказать, какая у них цель, — он оглянулся и показал на гимнастку перед сценой. — Вот посмотрите на эту девушку на канате. Равновесие для неё — жизнь. Потеря равновесия — смерть. В нашем мире всё так же, — он развёл руки в стороны, делая вид, что пытается балансировать. — Если не будет равновесия — мир рухнет. Чтобы этого не произошло, я готов на всё. Даже на то, что люди считают злом. Хотя добро и зло — это не застывшие понятия, хранящиеся в палате мер и весов. Это всего лишь ярлыки. Инструменты для управления толпой. К примеру, не так давно здесь, в Европе, сжигали ведьм на кострах, а у нас в США линчевание негров было делом благим, а сегодня это зло. В Париже и Риме маршировали фашисты, и граждане осыпали их цветами…
— Мне кажется, вы просто держите меня за идиота, — перебил его Владлен и поднялся со стула. — Если вы не хотите мне говорить, кто ваш хозяин, то вряд ли есть смысл в нашем сотрудничестве.
— Не обижайтесь! — Генри вскочил вслед за ним. — Но я на самом деле не имею права вам что-либо рассказывать. Могу лишь добавить, что «Большая игра», в которую мир с таким энтузиазмом играл несколько столетий, закончилась. В двадцатом веке победили силы, которые я представляю. Теперь весь мир участвует не в «Большой игре», а в «Большом спектакле», сценарий к которому пишем мы. Все роли, даже самые маленькие, исполняют нанятые нами актёры. Все политики, журналисты, тираны, президенты и народные кумиры — всё это актеры, которые получают зарплату в одной кассе, только в разных окошках. Ни одной случайной реплики. Всё только по нашему сценарию, — Генри держал Владлена за локоть, будто боялся, что тот уйдет. — Та интрига, та борьба, которую видят люди, придумана нами только для того, чтобы отвлечь их от главного. А главный приоритет — сохранение человечества и планеты. Да, для этого иногда нужны большие жертвы. Иногда войны. Но цель оправдывает всё, — победоносно объявил Генри и посмотрел на сцену кукольного театра, где начиналась какая-то пьеса. — И в любом случае каждый должен играть свою роль. Не может Пьеро стать Арлекином, нигериец немцем, а Бангладеш Италией. У каждого своё место, которое определили мы. Поэтому для вас сотрудничество с нами — последний шанс удержаться и не скатиться в третий мир. В небытие.