— Эй, стой, куда ты? Мы не желаем тебе зла.
— Скажи, ты, правда, снежный человек?
— Слабо его поймать?
— Какой же это йети — старик безумный искупаться вышел.
— Здесь нет жилья.
— А я и говорю, что чокнутый.
Поднявшись выше, увидел на противоположном берегу машину легковую, костёр, палатку, а вот людей там не было — наверное, пересекают реку и лезут в гору, преследуя меня. Ну, что ж….
Вернулся в грот, оделся и сел у входа поджидать, закон гостеприимства соблюсти — "добро пожаловать" сказать. Напрасно ждал — их не было тотчас, ни в полдень, ни в закатный час. Костёр палил до полуночи, чтоб знали, где меня найти. Но не явились….
Ночь минула. И с ней растаяли следы присутствия непрошеных гостей — авто, палатка и костёр.
Принял обычный повседневный вид, то есть лишил себя одежды, и потрусил тропою вниз. На повороте с обрывистой скалы, мельком взглянувши вниз, увидел девушку не в джинсах и штормовке, как вчера, а в купальнике на дне реки, под двухметровым слоем прозрачной как стекло воды.
Никак беда случилась?
Ускорил бег, добрался до гольцов и прыгнул в воду. Проплыл немного против струй течения и оказался под скалой над телом, что на дне реки. Нырнул, поднялся на поверхность с грузом, доставил на гольцы. У девушки пробита голова и ссадины в боках — сорвалась со скалы, бедняжка, преследуя меня. Но где ж твои друзья? Ответ напрашивался — убежали.
Поднялся в грот, уложил тело на палатку, присмотрелся….
Как хороша бровями и губами, ресницами сомкнутых глаз. Наверное, отроду ей лет восемнадцать — благословенный возраст, время ль умирать?
Её ладонь в моей. Так, так, посмотрим, милая, возможно ль воскрешение. Проломлен череп, но мозг не повреждён — надежда есть. Потеря крови велика — да, Бог с ней, восстановим. Чисты ли лёгкие? Чисты. Вода лишь в пищеводе. Переломы рёбер — я их сращу, целее прежних будут. Давай, голубка, просыпайся — ты можешь жить, и ты должна. Но сколь ни бился я, жизнь не вернулась.
Пойдём другим путём. Проник к ней в мозг. Студентка, звали Евой. Немного с возрастом ошибся — ей девятнадцать минуло уже. И нет у ней любимого — так, увлечение одно. За ним и увлеклась на пикничок. Себя увидел в памяти её — седым, лохматым и нагим. О, Господи, ну, что за вид!
Компьютер цел и хоть сейчас в работу. Давай, дружок, давай — пошевели рукой. И дрогнула рука, и пальцы сжались. Теперь ногой — коленочку она согнула. Ты можешь встать? Могла б и встать, да сам одумался — что я творю? Зачем мне зомби вместо человека?
Задумался надолго. Всё цело и могло бы жить, но жизни нет. Прекрасная принцесса, не заколдована ли ты? Где принца взять для поцелуя? Сгожусь ли я? И я склонился, и уст её коснулся поцелуем, потом чела. Всё тщетно — принцесса, как была, мертва.
Искать, надо искать — в ней миллионы клеток, быть может, хоть одна жива. Из искры той раздуть бы пламя, чтоб занялось по телу по всему и возродило к жизни. И я искал….
Да клетки живы — бери любую и клонируй Еву. А как мне эту девушку спасти?
Часы летели, как минуты — вот день угас, ночь пролетела. Шаги у входа, голоса.
— Саид, нельзя.
Люди в форме:
— Вы задержаны.
— Одеться можно?
— Да.
Какая всё-таки нелепость — хотел спасти, а думают, что надругаться. А те, кто раньше с нею был, кто бросил девушку и убежал, теперь в свидетелях.
— Наручников не надо, сержант, я сам пойду.
— Пойдёшь, куда ты денешься, — и застегнул второй браслет на свою руку.
Так и спускались с ним с горы — плечо к плечу, рука об руку. А парни в форме МЧС несли носилки. У гольцов стояла лодка надувная с мотором подвесным. Прощай, принцесса дорогая, расходятся пути — тебя увозят в морг, меня в кутузку. Что ж не судьба тебе помочь, хотя пытался и думал, что смогу. Наверное, не там искал. Ещё неопытен. Прости.
— В чём моя вина? — спросил сержанта.
— Там разберутся: есть тело — возбудят и дело. А мне тебя доставить надо.
— А их что не браслетишь? — кивнул на тех, кто раньше с нею был.
— Не убегут. Теперь кто кинется бежать, тот виноват — смекай.
УАЗик потряхивает на просёлочной дороге. В салоне все молчат — что говорить: погибла девушка в расцвете юных лет. Пижона два, не напрягая сил, ретировались. А полоумный старикан хотел над трупом надругаться. Как скверна жизнь!
— Тебе не отбрыкаться, — вещает капитан с переднего сиденья.
Мог возразить — есть доказательства? Мог упрекнуть — была возможность девушку спасти, а мне не дали. Но я молчу — жалок лепет оправданий, судьба свершит свой приговор. Смирюсь с любым решением суда — не воля мне нужна, а знания. Могу бег времени, ведущий к старости, вспять повернуть, но как связать порвавшуюся жизни нить — не разумею.