Татуированный — мокрушник, гниёт от сифилиса, и некому лечить. Придётся мне. Где угнездилась та зараза, что кости размягчает? Впрочем, где бы ни была — здесь скальпель не поможет. На борьбу весь организм настроить надо, компьютер подключить — чтоб клетка каждая непримиримостью пылала, заразу прочь гнала.
Ну, что, Масяня, ты готова? Тогда приступим….
— Ой, худо мне, — весь синий от наколок карты бросил. — Пойду, прилягу.
— Что, ломка?
— С чего бы? Всё нутро горит.
Через минуту он в глубоком забытьи, не дышит даже — так напряжены в смертельной схватке со смертельною болезнью все силы. И дольше длится кома пусть, но будет он здоров и чист душой. Об этом тоже позаботился, не тратя даром времени в мозгу.
— К чёрту! Не идёт игра, — бритоголовый встал из-за стола. — Эй, труполюб, открой-ка пасть. Коронки золотые есть?
Я луч невидимый через Масянин глаз в него направил.
— Что такое? Ха-ха-ха! Кажись, накрыло.
Качнулся он назад, присел на табурет, откинулся спиной на стол.
— Откуда кайф? Твои проказы, труполюб? Ты говорил, что мёртвую со дна достал и оживить пытался. Готов поверить, что не измывался. Ещё добавить можешь?
— Приляг, чтоб не упасть.
— Причалюсь наверху, тебе топчан свой уступлю — айда, располагайся.
Я перебрался.
— Давай, давай — ты обещал.
И вот уже второй сокамерник почует в коме — на излечении психика и совесть. Проснётся новым человеком для общества и для себя.
Квартирный вор раскладывал пасьянс, потом готовился ко сну, потом прилёг. Ворочался, вздыхал и наконец, не выдержал:
— Слышь, ты, друид, волшебных повелитель снов, мне чарочку налить не сможешь?
— Ты выпить хочешь?
— Нет, бабу голую во сне.
Тебе, родимый, палку Коха без микроскопа показать, а ты….
А вслух сказал:
— Не хочешь ли Антонием на время стать — пошоркать спину Клеопатре?
— С великим удовольствием — кхе, кхе….
Прокашлявшись, он сплюнул на пол.
— Ну, так усни.
Царица в ванной, и тысячи бактерий Коха, коих надобно сразить, чтобы пробиться к Клеопатре. Любовь и сон тебе помогут очистить лёгкие и затянуть каверны, заляпанную душу отряхнуть от скверны. Спи, лечась, и просыпайся честным и здоровым.
Тихо стало в камере — не слышно и дыхания. Ещё троим помог мой дар. Пусть людям и не самым лучшим, но с видом на житьё-бытьё, а девушку не спас. Ведь кажется, постиг в структуре человека всё, с закрытыми глазами собрать и разобрать сумею, спасу в пол шаге от черты, а вот за ней — не разумею. И некого спросить, и негде прочитать — всё надо постигать.
На этом, успокоившись, уснул.
Наутро в КПЗ переполох — шутка ли, три трупа. Ну, не трупа, а всё-таки живые так не спят — ни нашатырь, ни тормашения, ни искушения врачей не могут разбудить. Свезли их в лазарет. Меня к начальству.
— Что с ними сделал ты? Их завтра выпускать — задержаны в притоне, а на арест следак не может накопать.
— Пускай поспят до самопробуждения — это лечебный сон.
— Ты кто?
— Целитель.
Майор наморщил лоб.
— Ты их гипнозом?
Пусть будет, раз иное сложно к пониманию.
— Я усыпил их для того, чтобы болезни удалить из организма и склонность к воровству и беззаконию изжить.
— Не хочешь ли сказать…. Ну, хорошо, давай посмотрим. А если не проснутся?
— Вадим Сергеич Белооков, Бельмо в преступном мире, проснётся завтра к вечеру без тяги к наркоте и не грабителем со стажем, а агнецом в душе. С недельку пролежит Духно — туберкулёз не шутка, свищи не синяки. Всех дольше в коме будет Корольков, но встанет чистым и здоровым.
— Я должен на слово тебе поверить?
— Зачем же на слово — могу и доказать. Вас беспокоят камни в почках, и вы не знаете, на что решиться, когда и как их удалять. Хотите, организм настрою так, что впредь они не будут зарождаться, а те, что уже есть, рассыпятся и выйдут вон.
— Про камни на лице прочёл?
— Зачем, их вижу наяву.
— Как долог срок?
— Два-три часа оздоровительного сна.
— Ты случаем не Мессинг? Он, говорят, вот так от Сталина ушёл, загипнотизировав кремлёвскую охрану.
— Хотите морщиться от болей в почках — воля ваша. А станет невтерпёж — для вас найдётся у хирурга нож.
— Ты посиди-ка в камере, Целитель, я подумаю.
В конце того же дня он навестил меня.
— Я подумал, если по утопшей что накопают на тебя, в СИЗО переведут. Так уж лечи, пока ты здесь.
— И не боитесь? Дайте руки — вижу, что боитесь. Хотел бы убежать — я убежал ещё в пути сюда. Поверьте мне. Ложитесь….
Спит майор, а мне не устоять против соблазна проникнуть к нему в мозг. Кирилл Петрович Реутов (ну, почему не Троекуров — вот был бы шарм) неплохой, однако, человек — из тех, что в органы пришли по комсомольскому призыву. Ведь неспроста чуть не в глаза зовут его коллеги Чистоплюем. Мне нечего ему добавить в душу, займёмся телом — там всегда найдутся лекарю дела….