Ланкастер вздрогнул, но мотнул головой, отказываясь думать об этом. Руки Синтии связаны, и он может делать все, что ему нравится.
Его рука легла на шелковистый холмик, прикрывавший ее естество, и он погладил его.
– Что ты делаешь?
– Ласкаю тебя.
Синтия хихикнула, живот напрягся от смеха: Продолжая ласкать ее, он скользнул пальцами во влажное тепло заветных глубин. Ее смех замер на губах, и она тихо застонала.
– Хочу видеть тебя, – восхищенно выдохнул он.
Ее нога скользнула в сторону, и Ланкастер как загипнотизированный смотрел на изящные лепестки трепещущей плоти.
Новый стон сорвался с губ Синтии, когда его голова скрылась у нее между ног. Когда его язык коснулся возбужденного и напряженного бутона, Синтия выгнулась ему навстречу.
– Ник! – простонала она, когда он обхватил ее за бедра, удерживая на месте.
Да, он может делать то, что хочет, а он хочет именно этого.
Все произошло слишком быстро. Синтия вскрикнула и выгнулась дугой. Он почувствовал губами, как сжались мышцы ее плоти, и по телу пробежала сладостная дрожь.
И хотя его плоть продолжала оставаться болезненно напряженной, в этот момент он чувствовал в себе удивительную сдержанность. Он действовал медленно и терпеливо, целуя округлые бедра. Он мог бы оставаться здесь вечно, доставляя ей удовольствие. Смакуя ее и чувствуя, как дрожит ее тело, откликаясь на ласки.
Но все-таки это слишком – держать ее привязанной к кровати еще несколько часов. Ему не хотелось, чтобы у нее онемели руки или стали ныть запястья.
Синтия выдохнула его имя, когда он приподнялся над ней. У нее был совершенно довольный вид, и то, что она привязана к кровати, похоже, нисколько не волновало ее.
Ник улыбнулся, хотя сердце при виде черной повязки у нее на руках стало биться сильнее. Он сместился немного ниже, и его восставшая плоть легко проникла в глубь ее тела.
– Я люблю тебя, – пробормотал он. – Я люблю тебя.
Синтия выгнулась, одной рукой обхватив платок, который удерживал ее привязанной к кровати. Увидев это, Ник напрягся.
Это была его фантазия, и он никогда не смел подумать, что сможет превратить ее в реальность с Синтией. Это были его самые темные желания, и она осуществила их.
Его толчки стали глубокими и ритмичными. Синтия уперлась ногами в матрас, чтобы встречать удары его плоти. Она закусила губу, всхлипывая и выгибаясь под тяжестью его тела.
– Да, – прошептал Ник, видя, как натянулись завязки у нее на руках.
Она сжала кулаки, а когда он ускорил ритм, то увидел, как они разжались от потрясения.
– Возьми меня, – прорычал Ник.
При каждом толчке его плоти у нее из горла вырывался крик.
Прекрасный момент, и все же что-то продолжало беспокоить его.
– Син. – Ник замедлил движение, потом остановился вовсе. – Посмотри на меня.
Она открыла глаза, и Ланкастер накрыл ее своим телом, отдыхая. Он нежно целовал ее снова и снова.
– Если…
Он замолчал, обдумывая, сможет ли сделать это. Но она же позволила себя связать. Значит, и он сможет.
– Если я развяжу тебя… ты прикоснешься ко мне?
– В этом нет необходимости, Ник.
– Есть. Это нужно мне. Только медленно, пожалуйста.
– Хорошо.
Он лег рядом и развязал ей руки.
– И не… не прикасайся к волосам, хорошо?
Синтия долго молчала, потом кивнула. Теперь ее руки были свободны.
Ник лег на спину, направив ее на себя, и Синтия осторожно опустилась на него, удерживая руки на своих бедрах.
– Так?
– Да, так. Ты не представляешь, как ты прекрасна.
Для него это был новый опыт, и хотя он ощущал внутреннюю дрожь, страха не было. Даже когда рука Синтии осторожно запорхала по его груди.
Она положила сначала одну ладонь на его грудь, потом вторую. Ник закрыл глаза и прикрыл руками ее руки, прижимая их к себе. Она касалась его, но он все равно мог ее держать и знать, что ему нечего бояться.
– Да, – выдохнул он, когда Синтия начала двигаться.
Он позволил ей установить собственный ритм, найти свой темп. Она вонзила ногти ему в грудь, и он изумился, насколько приятна была ему эта боль. И когда, наконец, наступил долгожданный момент и поток его жизненной энергии с силой хлынул в нее, щеки Ника стали мокрыми от слез.
Стук вторгся в ее сон, а ударившаяся о стену дверь окончательно разбудила ее.
– Они исчезли, – прозвучал из темноты женский голос.
– Что? – Синтия прижала одеяло к груди. – Кто?
– Наши мужчины. Поторопись. Одевайся, я принесла твою одежду.
– Дуэль! – вспомнила Синтия.
– Да, да. Скорее.
Синтия несколько мгновений пребывала в нерешительности, понимая, что она совершенно голая находится в постели мужчины. Но Эмма наверняка все поняла. Она же принесла ее вещи.
Решение было принято. Она выпрыгнула из кровати и натянула сорочку, которую ей подала Эмма. Через пять минут, полностью одетая, она шла за Эммой, которая вела ее через лабиринты коридоров и лестниц.
Они, наконец, добрались до входной двери и вышли в туманный серый рассвет. Их ждал двухколесный экипаж, и Эмма села на место кучера.
– Вы знаете, где это происходит? – спросила Синтия под шорох гравия.
– Я подслушала, когда Брэм вернулся обговорить детали. Но не уверена, что мы успеем добраться.
Синтия крепко держалась, когда они вылетели прямо на лужайку и помчались к небольшому холму.
Она собиралась не спать совсем, но после такого утомительного дня это было просто невозможно. Спал ли Ник? Не слишком ли он утомлен для дуэли и для решающего выстрела?
Экипаж достиг вершины холма, и Синтия приготовилась увидеть сцену дуэли, но холм был пуст, и Эмма направила экипаж в долину.
Синтия заметила лошадь, привязанную рядом с густой рощицей. Но только одну. Что это могло означать? Вторую лошадь она увидела, когда с деревьев взметнулась большая стая птиц. Синтия подпрыгнула, как будто услышала выстрел.
– О Господи!
– Мы почти приехали, Син. Не волнуйся. С ним все будет в порядке. Я уверена в этом.
– Да, – взмолилась Синтия, – пусть так и будет.
Она не могла представить себе мир без Ника, даже если их разделит океан. Она только что вернула его. И теперь ничего не может с ним случиться.
Они спустились в долину, и Эмма пустила лошадей галопом. Казалось, что прошла целая вечность, пока они добрались до рощицы, потом еще одна вечность, пока они завернули за нее и увидели мужчин. Даже на расстоянии, даже в сумеречном и туманном рассвете она сразу узнала Ника.
Другой человек поднял пистолет. Ник не двигался.
– О нет! – воскликнула Синтия.
– Что бы ни случилось, не отвлекай его! – Эмма хлопнула ее по коленке.
«Целься! – мысленно крикнула Синтия. – Стреляй!»
Но Ник уставился на Ричмонда, словно ему был неведом страх и пуль он не боялся.
Экипаж стал замедлять ход. Тишину безмятежного утра нарушил звук выстрела, и сердце Синтии раскололось пополам. У Ричмонда дымился пистолет, а Ник по-прежнему стоял не двигаясь.
Наконец Ланкастер поднял руку и еще некоторое время не торопясь рассматривал свою жертву. Ричмонд сделал шаг назад, но все было бесполезно. Ник нажал на спусковой крючок, в воздухе прозвучал выстрел, и Ричмонд стал падать.
Эмма еще не успела остановить экипаж, а Синтия уже спрыгнула на землю. Она хотела сжать в объятиях Ника, потом наклониться к телу Ричмонда и плюнуть на него.
Но Ник все еще держал пистолет наготове и целился прямо в Брэма.
Синтия затормозила на влажной от росы траве, поняв, что ничего еще не закончилось.
– Задержите Синтию, – обратился Ланкастер к Сомерхарту, прежде чем направиться к Брэму. Ричмонд лежал на траве у его ног, и кровь медленно сочилась из дырки в шее.
Ланкастер испытывал непреодолимое желание выстрелить в него снова. Невозможно, чтобы это существо, которое причинило столько мучений, могло умереть так легко. Надо, чтобы он мучился.