Когда я спросила Эми Каппеллаццо, что такое художественный рынок, в ее ответе не было иллюзий: «Искусство больше похоже на недвижимость, чем на акции. Некоторые произведения Уорхола по стоимости сопоставимы с квартирами-студиями с окнами на север в типовой высотке, а другие – с роскошными пентхаусами. А доля в „Cisco“ – это всегда доля в „Cisco“[9]». Судя по динамике торгов, картина «Беспорядки на расовой почве в горчичных тонах», наверное, может сравниться с пентхаусом, правда с неважно отремонтированным холлом и уродливой мебелью, закрывающей вид из окон. Работа Уорхола состоит из двух панелей, и знатоков беспокоило, что оттенок горчицы на них не абсолютно одинаковый. По мнению одних, панели выполнялись в разное время, другие утверждают, что так и было задумано. В любом случае, как сказала Джульетта Голд, «это великое историческое произведение, только цвет его не очень привлекателен, к тому же оно слишком большое, чтобы висеть в чьем-либо доме».
Рынок Уорхола, по-видимому, самый сложный в современном искусстве. Стоимость в какой-то мере отражает разницу между растиражированными произведениями и малоизвестными. Наиболее высоко оценивают работы, созданные Уорхолом в 1962–1964 годах, но качество шелкографии влияет на цену. И то, что картина является «свежей на рынке», и то, что она неоднократно перепродается, дает импульс ее востребованности.
Уорхол – это бренд, известный всему миру, но продвигают его лишь несколько богатейших дилеров и коллекционеров, владеющих произведениями художника. Считается, что лучшая коллекция принадлежит Питеру Бранту, медиамагнату, лично знавшему Уорхола, но у семьи Муграби, вероятно, самая крупная коллекция, насчитывающая, как известно, около шестисот работ Уорхола. Затем идут Намады и такие дилеры, как Гагосян и Боб Мнухин, которые не скупятся на деньги и охотно покупают и продают Уорхола. Это игроки экстра-класса; по словам одного из них, они «готовы завысить цену, сохраняя значимость своих вложений». Они держат свои дела втайне от всех, игнорируя требования аукционных домов о прозрачности и демократизме на художественном рынке.
Уорхол однажды сказал: «Американцу больше свойственно покупать, чем думать, и я настолько американец, насколько сказанное относится ко мне». На этой неделе Кристоф ван де Веге, один из нескольких дилеров вторичного рынка в Челси, проводит выставку больших красочных картин Уорхола, на которых изображен знак доллара. Что это – дань уважения рынку искусства или пародия на него? Ирония, несомненно имевшая место при создании картин, рассеялась через каких-нибудь двадцать лет после смерти художника.
В Нью-Йорке галереи, работающие на первичном рынке, и те, что занимаются в основном вторичными продажами, находятся в разных районах города. Галереи первичных дилеров расположены преимущественно в Челси, между Западной 19-й и Западной 29-й улицами, а вторичные дилеры предпочитают Мэдисон-авеню или район между Восточной 59-й и Восточной 79-й улицами. Такие дилеры, как Гагосян, Дэвид Цвирнер, «Пейс – Вильденштейн»[10], имеют магазины в обоих районах, по одному на каждый вид торговли.
Дилерам вторичного рынка необходимы «хороший глаз», знание истории искусства, интуиция, умение рисковать и постоянные надежные клиенты, и единственное их отличие от первичных дилеров – готовность раскошелиться. Сильнейшие из них имеют капитал, дающий возможность покупать, не продавая и не испытывая при этом финансовых затруднений. Они скорее контролируют объект, чем действуют как посредники. Один из дилеров жалуется: «Я всегда страдал оттого, что не мог держать вещи продолжительное время. Я очень люблю покупать и ненавижу продавать. Когда со всей строгостью подходишь к покупке и выбираешь лучшие произведения, то не хочется с ними расставаться».
9
«
10
Галерея «Пейс – Вильденштейн» была создана в результате слияния галереи «Пейс» Эрна Глимчера с галереей Дэниела Вильденштейна. –