В плане подробно перечислялись задачи всех видов вооруженных сил. На бумаге выходило, что стране потребуется всего лишь несколько минут, чтобы подготовиться к отражению нападения. Только проверка могла показать, реален ли этот план.
Во время тревоги предполагалось проверить также, насколько действенной окажется система контроля над основными средствами связи. Простым переключением рубильника в Маунт-Тандере все радиовещательные и телевизионные станции будут поставлены под контроль главного командования. Поскольку тревога носит учебный характер, это будет означать лишь тридцатисекундную паузу в радио— и телепередачах. На экранах телевизоров появится объявление: «Перерыв по техническим причинам», причем он будет длиться ровно столько, сколько потребуется главному командованию, чтобы убедиться в действенности системы централизованного управления. В случае действительного нападения все радио— и телевизионные станции будут ждать выступления президента. Во время последней тревоги система централизованного управления работала безотказно, — пожалуй, единственное, что удалось выполнить из намеченных мероприятий.
В приложенном к плану списке указывалось, кого из официальных лиц следовало уведомить в случае тревоги. Список был короче обычного, и Кейси в специальном примечании объяснял, чем это вызвано. Вице-президент Джианелли отправится в это время в Италию с миссией доброй воли. Конгресс — в связи с прениями по договору, он не прерывал своих заседаний даже на время пасхальных каникул — будет распущен со среды 15 мая до понедельника 27 мая.
Кейси все еще размышлял над планом, когда пришел офицер, заступавший на дежурство после него, с 16:00. Кейси торопливо захлопнул папку и убрал ее в сейф, почувствовав себя неловко: Фрэнк Шнейдер был таким же проверенным человеком, как и он сам, но даже малейшее нарушение секретности могло свести на нет тщательно разработанный план. Ничто так быстро не разносится по Пентагону, как слушок о предстоящей операции. Шнейдер, сделав вид, что он ничего не заметил, даже не взглянув на сейф, принялся невозмутимо рыться в письменном столе.
Машин на стоянке было еще меньше, чем утром, и Кейси уныло подумал, что его старенький «форд» выделяется среди них, как солдат, идущий не в ногу со строем. Он нажал стартер, мотор чихнул, а когда Кейси перевел рычаг коробки скоростей, закашлял, словно простуженный.
«Черт бы побрал этих штатских, окопавшихся в правительстве!» — думал Кейси, сворачивая с Арлингтонского бульвара. С тех пор как он, новоиспеченный второй лейтенант [1], только что окончивший училище в Аннаполисе, отправился в Корею, правительство одну за другой отменяло надбавки военным, подрывая престиж армии. Уже не существовало доброй половины прежних дополнительных льгот. За двадцать лет только дважды назначалась кое-какая прибавка к жалованью. Если бы Кейси вовремя не произвели в полковники, он бы давно демобилизовался и зарабатывал куда больше. Некоторые из его бывших сослуживцев сейчас загребают тысяч по тридцать в год. А он едва-едва сводит концы с концами, с трудом выплачивает ежемесячные проценты по закладной на дом и ездит на своей развалюхе вот уже года два сверх отпущенного ей срока. Если бы Мардж не имела некоторых средств, унаследованных от матери, она не смогла бы даже прилично одеваться здесь, в Вашингтоне.
Пентагон подготовил новый законопроект о повышении жалованья военнослужащим и о восстановлении некоторых отмененных ранее льгот. Кейси знал, что Скотт настойчиво рекомендовал президенту внести на рассмотрение конгресса соответствующий законопроект, однако Лимен пока уклонялся.
Можно ли удивляться тому, продолжал мрачно размышлять Кейси, что люди недоумевают, отчего так пал моральный дух войск, почему так мало желающих остаться на сверхсрочную службу и почему так низка боеспособность армии. Что ж, если бы господь бог не обделил штатских здравым смыслом, им не понадобилось бы ни вооружение вообще, ни морская пехота в частности.
Ребята играли на площадке перед гаражом в баскетбол, когда Кейси подъехал к домику в Арлингтоне — они с Мардж купили его после того, как Кейси получил назначение в Пентагон. Шестнадцатилетний Дон, ростом с отца, считался одним из лучших в команде своей школы. Билл, двумя годами младше и дюймов на шесть ниже, плотный, как и Мардж, играл куда хуже старшего брата, но никогда ему не уступал.
— Привет, братва! — крикнул Кейси, выходя из машины. — А где же мать?
— Да у Альфредов, — ответил Дон, кивнув на соседний дом. — На, попробуй, — предложил он отцу, перебрасывая ему мяч.
Кейси схватил мяч приемом, который был в моде еще в 1950 году, тщательно прицелился и бросил. Мяч задел за край корзины и отскочил.
— Послушай, папа, — проворчал Билл, — а что делает команда противника, пока ты целишься? Может, салютует тебе?
— Замолчи, — вмешался Дон. — Сначала подрасти и начни платить налоги, а потом и критикуй, как налогоплательщик.
Кейси улыбнулся своему первенцу. Дон перебросил мяч брату и обратился к отцу с более серьезным вопросом:
— Послушай, папа, можно мне вечером взять машину? Мы собираемся целой компанией в кино.
— Если хочешь управлять машиной, сначала подрасти, а потом обзаводись собственным автомобилем, — с притворной строгостью ответил он. Теперь рассмеялся Билл. — Нет, Дон, серьезно, нам с матерью нужно съездить сегодня вечером в одно место. Пусть машину достает кто-нибудь из вашей компании.
— Значит, остается только Гарри со своей развалиной, — покачал Дон головой. — Надеюсь, она еще двигается.
Кейси снова дважды бросил мяч и, решив переодеться в более удобный костюм, вошел в дом. Как только он разделся, его вдруг потянуло ко сну.
Полчаса спустя, вернувшись домой, Мардж Кейси обнаружила своего супруга на кровати в одних трусах; он крепко спал. Вздохнув при взгляде на помятое покрывало — она уже лет двадцать уговаривала мужа снимать его, перед тем как ложиться, — Мардж присела у своего туалетного столика привести в порядок ногти — сегодня они с мужем были приглашены на ужин.
За этим занятием и увидел ее Кейси, когда проснулся. Он посмотрел на ее обнаженную спину, на узенькие бретельки бюстгальтера и подумал, что с Мардж ему повезло; всегда при виде ее он испытывал и любовь, и желание. В сорок два года она еще не утратила очарования той красивой, ладно сложенной девушки, с которой он встретился в Ньюарке, куда приезжал для вербовки добровольцев вскоре после войны в Корее.
Мардж рассматривала себя в зеркало, и он увидел ее широко поставленные темные глаза и россыпь веснушек на носу. Заметив, что муж проснулся, Мардж улыбнулась, обнажив узенькую щель между передними зубами, что придавало ей вид маленькой девочки и так нравилось Кейси.
— Может быть, если бы ты была чуточку женственнее и если бы у нас было чуточку больше времени, — сострил Кейси, — я решил бы, что сейчас самый подходящий момент перетащить тебя в постель.
Мардж сморщила нос, взглянула на стоявшие на столике часы, фыркнула и прикрыла дверь спальни.
— Мне иногда кажется, — сказала она, присаживаясь на край кровати, — что морские пехотинцы не столько воюют, сколько болтают языком.
Они оба засмеялись, Кейси шутливо зарычал на нее и, взяв жену за обнаженное плечо, потянул к себе.
Солнце уже село, и весенний вечер заметно посвежел, когда они пересекли Уэстерн-авеню, направляясь в Чеви-Чейс. Мардж болтала не переставая, но Кейси почти не слушал ее — не то чтобы из-за нежелания, а просто потому, что находился в состоянии какой-то приятной рассеянности. Это не помешало ему вспомнить, что перед отъездом он не сделал одной вещи.