— Ты вернулась! — Кукла уселась и изящным движением закинула ногу на ногу — но́ги, одетые в прозрачный нейлон, в туфлях из ящерицы от самого лучшего варшавского обувщика.
— Да, вернулась. И сразу же поссорилась с Нонной.
— Бог с тобой, девушка, не насытилась ещё приключениями?
— Я должна быть ей благодарна.
— За что? Ведь это из‑за неё ты попала в исправительный дом.
— Как бы там ни было, она хорошо относилась ко мне.
— Не понимаю таких благодарностей.
Кукла стала ещё краше, ещё трезвее, ещё неумолимее.
— Если не хочешь снова оказаться на дне, ты не должна иметь сантиментов. Тебе надо отречься от всех подозрительных знакомых, от всех без исключения! И больше никогда никого их них не пускать к себе на порог! Иначе они пересрут тебе жизнь. Забудь о Нонне, пока не встанешь на ноги, у меня для тебя будет крыша над головой. Уходи из этой воровской хаты, иначе я ничем не смогу тебе помочь.
Кукла нашла своё счастье. У неё был муж, новая жизнь и новые люди вокруг неё. Она сбросила своё старое окружение, как изношенную одежду, и относилась к нему не лучше, чем к старым лохмотьям. Не считала себя никому ничем должной, я осталась единственной из её прошлой жизни, для кого она была готова что-нибудь сделать, при условии, однако, что я порву с криминогенной Нонной.
— Ты любишь мужа?
— Меня когда‑то употребляли, как порошки, — Кукла не ответила прямо. Её чувства к мужу выражались в тональности andante. Рассудительный обмен. «Ты — мне, я — тебе», хотя полным расчётом это нельзя было назвать. Муж дал Кукле всё то, чего у неё никогда не было: дом, достаток, чувство безопасности, положение в обществе и защиту.
— Я ему благодарна и никогда по отношению к нему не поступлю подло. Буду доброй женой и другом, рожу ему детей. Это будут хорошие дети. От него унаследуют характер, от меня — красоту.
Кукла окончила среднюю школу и в том самом центре повышения квалификации сельскохозяйственных кадров недалеко от «Крачки» встретила своего мужа. Он приехал на семинары и экзамены — заочно изучал садоводство и готовился получить диплом.
У мужа Куклы есть сад и две тысячи метров под стеклом. У него было в два раза больше, но половину оторвали родственники первой жены, потому что муж Куклы был бездетным вдовцом старше Куклы на восемнадцать лет.
Чтобы не говорили, что он взял себе голую девку неизвестно откуда, он через адвоката приобрёл на её имя шестьсот метров земли недалеко от собственного хозяйства. Приданое Куклы. Участок довольно проблемный, его надо сначала возделать и ещё немало вложить, прежде чем он даст урожай, однако это большая ценность для Куклы, которая кроме дырявых тряпок никогда ничего не имела в жизни.
— Я поступила в сельскохозяйственный техникум на заочное, — Кукла хотела быть не только владельцем земли. Кто познает секреты работы на земле, никогда не будет знать голода. Пашня с каждой весны породит достаток. Больше всего в жизни Кукла боялась нищеты.
— А сейчас ты блистаешь в «Викториях».
— Я здесь второй раз в жизни.
Если уж она выходит куда, то одевается с шиком, потому что ей это нравится, потому что теперь она может, потому что она навёрстывает упущенное за времена лохмотьев и унижения. Но одежда — это совсем не то, что дом. Мода часто меняется, а моль способна пожрать даже горностая. Только глупцы набивают шкафы одеждой. Ювелирные изделия — уже другое дело. Да, у неё есть кое‑что. Мужу удалось спасти что‑то из украшений покойной от ненасытности родственников. Перстенёк и обручальное кольцо он купил специально для Куклы.
Она решила встретиться со мной в городе из осторожности. Сначала хотела присмотреться, узнать что да как. Ведь она даже не слышала, чем я занималась на Западе. То есть она хотела сориентироваться, пускать ли меня к себе в дом.
— Я редко бываю в Варшаве, но уж если приходится, то в самых лучших местах: почему нет?
Она может себе позволить чашечку кофе за две сотни, даже бокал коньяка из категории «люкс». Вместе с мужем они могут себе позволить и больше. Например, отметить Новый год на балу Марлборо. Я не знаю — что это такое? Очень изысканное развлечение для элиты. Люди дрались за входные билеты, которые из‑под полы стоили по десятку штука. По десятку чего? По десять тысяч зэтов. Кризис? Не у всех, есть ещё немало людей, которые снимают сливки. Они с мужем тоже снимают, но тяжёлым трудом.
— Потом я жалела потраченных денег.
— Элита оказалась не слишком перворазрядной?
— Посредственности. Каждый мнил о себе, что именно он и есть самый лучший. Больше десяти тысяч злотых за одну ночь как псу под хвост. Лучше было купить «зелёные» или золотую монетку.