Пелька бегает быстрее всех в классе. Даже из старших учеников мало кто может за ней угнаться. У Пельки ветер в ногах; когда она бежит, её охватывает радость, она становится счастливой и почти хорошей. Но этого никто не замечает, потому что Пелька перестаёт быть хорошей, как только прекращает бежать, да и дети, особенно те наилучшие, расположения которых Пелька добивается больше всего, держатся от неё подальше, помня о тумаках и расквашенных носах, и немного завидуют Пелькиной славе самого быстрого бегуна школы.
— Молодец, Пелька, — хвалит её учительница гимнастики.
Пелька любит уроки физвоспитания и похвалу. Учительницу гимнастики тоже любит, но как‑то невыразительно. Лучше сказать, что из всех учителей она меньше всего её ненавидит. Нет, не потому, что она работает за деньги. Человек должен зарабатывать на жизнь, Пелька это уже понимает. Но это не относится к работникам Дома. Как они могли бы существовать без вознаграждения за свой труд, Пелька не задумывается.
Она, может быть, и прикипела бы душой к учительнице гимнастики, но та редко уделяет Пельке времени больше, чем от звонка до звонка. Держится официально и по‑деловому, относится дружелюбно, но не ищет привязанности со стороны Пельки.
— Отлично, Пелька!
Пелька показывает высокие результаты на мате, на снарядах, бегает всё быстрее и вскоре становится чем‑то вроде предмета гордости всего класса.
— Она из нашей школы! — хвалятся Пелькой даже наилучшие дети, когда она занимает первое место на межшкольных соревнованиях.
Наконец‑то хоть в чём‑то она не хуже всех остальных, но эффект сильно портят другие предметы.
По результатам учебного года у Пельки одни двойки, за исключением двух четвёрок. По поведению и физическому воспитанию, по которому заслуженную пятёрку ей не поставили из‑за плохой оценки по прилежанию.
Пелька свой аттестат скомкала в шар, а когда о нём спросили в Доме, подала воспитательнице бумажный комок. И никто не поверил, что не хотела поиздеваться. Да что там говорить — задрала нос выше крыши, потому что метит в «звёзды» большого спорта.
А Пелька просто серьёзно задумалась над своей жизнью. Ну да, в беге, в гимнастике она стала кем‑то, и это очень приятное чувство, но вообще же её считают ни к чему не способным болваном, то есть никем. Все эти стоящие в столбик одно под другим «неудовлетворительно» начали её угнетать, чего она раньше никогда не испытывала, и как‑то так машинально смяла в комок документ, который держала в руках.
— Не поедешь на летние соревнования, — предупреждает Суровый, но Справедливый.
Пелька практически уничтожена: не ожидала такого удара, ведь слава её рекордов распространяется также на Дом.
— Пан Директор, я исправлюсь! — обещает она в отчаянии, в который уже раз.
Решение обжалованию не подлежит, коль скоро дело взял под контроль сам Директор. Решения, которые можно ещё изменить, иногда принимают воспитатели. Об этом знает каждый ребёнок Дома.
— Ни одной двойки и «очень хорошо» по поведению. Тогда разрешу спорт, — таково условие. Наказание задумано в воспитательных целях, потому что иначе на Пельку повлиять уже практически невозможно; но вместо того, чтобы мобилизовать Пельку, оно её угнетает. Она знает одно — у неё отобрали то лучшее, что она может дать, и имеет такой вид, как будто у неё умер кто‑то из близких.
— Если будешь учиться хотя бы на «удовлетворительно», подумаем об определении тебя в спортивную школу, — обещает Суровый, но Справедливый. Не вспоминает, что уже пытался всучить им Пельку, но ничего не вышло. Кто по доброй воле захочет принять у себя проблему с такими оценками и биографией, иметь головняк на уроках и в интернате.
Пелька с умершей надеждой, в бессилии пышет ненавистью и желает лишь отомстить. Не имея иного оружия, заявляет, что не будет учиться.
— Ты живёшь за счёт государства, значит, обязана ему! — повысил тон Директор.
— В гробу я видала отчизну! — заводится Пелька и начинает злорадствовать. Знает, как им досадить. Может быть, вопиющее отсутствие у неё патриотизма повредит и этому Директору, как оно создало проблемы для пани директора из второго Дома. Пусть его снимут с занимаемой должности, а Пельку переведут куда подальше в другое место.
Пелька распоясалась настолько, что совершенно перестала считаться с установленными правилами и навлекает на себя репрессии, и опять с головой окунается в нарушения, и аккумулирует наказания, словно кладёт их на сберегательную книжку. Лишается десертов, просмотра телепередач, воскресных тортов, праздничного кино. Её не берут на экскурсии, и даже на речку, где дети из Дома проводят каникулы. Пельку оставляют в саду, потому что ни у кого не поднимается рука запирать её в спальне, хотя и это не помогло бы достигнуть желаемого эффекта. Пелька взбирается по карнизам, подоконникам и деревьям так же умело, как кошка.