Слуги старого принца поставили рядом с креслом столик, поместили на нем пару дуэльных пистолетов в элегантнейшем ящике, стакан лимонада и шелковый кружевной платочек и вернулись в дом. Тем временем на террасу вышла девушка со старым своим слугою. Она была очень бледна, поеживалась в просторном плаще от утреннего холода и держалась несколько в стороне от других. Деревенский лекарь, за которым меж тем послали, старичок, пропахший мятой, в стародавнем паричке с косицей, прибыл одновременно с нею, пристроился рядом и принялся ее потчевать историями об известных ему дуэлях, которые все окончились смертельным исходом. Юный принц издали на них поглядывал. Воздух медленно наливался светом. Птичье пенье стало вдруг громким, восторженным, будто вот-вот случится что-то прекрасное. По дороге, блея, прошла большая отара овец, поднимая облако пыли, уже с золотою подцветкой.
И тогда отворилась дверь остерии и вышел старый принц, опираясь на плечо слуги. Он был одет с большой изысканностью, в бутылочно-зеленом плаще, тщательно накрашен, напудрен и держался с изяществом и достоинством. Видно было, как он взволнован. Над горизонтом как раз вегало солнце, но и оно не могло придать всей сцене той новой значительности, какую придавало ей появление старика. Прочие все гасили и скрывали чувства, их овуревавшие, он же выказывал свою печаль с простотою ребенка, не сомневающегося в понимании окружающих. В карих глазах стояла влага, но взгляд был открыт и нежен, будто загадки жизни все давно для него решены. Все в нем дышало той уверенностью, с какой великий виртуоз орудует смычком на зависть самому сатане, и притом будто просто забавляется. Душевное его равновесие поражало не меньше, чем устойчивость огромного тела на странно маленьких ногах. Едва встретясь с ним взглядом, Август понял неотвратимо, что пуля его смертельна. Сам Юпитер, прячущий острия молний в складках плаща, не мог бы казаться неодолимей.
Он дружески, учтиво заговорил со всеми, кажется, тотчас пленив сердце лекаря, который уже не мог оторвать своих рыбьих глазок от великого мужа. Тот не спешил, но и мешкать, no-видимому, не собирался. Ясно было, что, едва он перейдет к действию, все произойдет в темпе и стиле совершеннейшего менуэта.
Уронив несколько слов о погоде и прелестях пейзажа, заверив секундантов в глубокой своей признательности, он предложил Джованни быврать пистолет. Тот, вооружась, ретировался на десять шагов до назначенного ему места. Старик отпустил плечо слуги, в пояс поклонился противнику, и каким-то удивительным жестом, будто вот, покончив со скучной повседневностью, он добрался наконец до настоящей жизни, он взвесил на руке оружие и поудобней устроился в кресле. Август занял позицию на равном расстоянии от овоих, так чтобы оба расслышали его сигнал. Легкий утренний ветер прошелся по саду, ощипывая с деревьев лепестки и разнося запах цветенья. Август уже прочищал горло, чтоб отсчитать три роковых числа, как вдруг девушка прошла мимо него к старому принцу и заговорила таким голосом, будто птица спустилась с ветки и запела у него на плече.
— Выслушайте меня, принц, — сказала она, — до своего выстрела. Мне нужно вам кое-что открыть. Будь во мне уверенность в исходе дуэли, можно вы и подождать, пока вы уложите своего друга. Но никто не знает в точности путей Провидения, а мне вы не хотелось, чтобы вы умерли, так и не узнав того, что я собираюсь вам победать.
Все повернулись к ней, но она смотрела только в тихое, скорбное лицо старого принца. Маленькой, хрупкой казалась она с ним рядом, но строгостью и торжественным самообладаньем напоминала юного ангела смерти, обрушившегося с синих высот на плиты террасы, дабы вершить суд.
— Год тому назад, — сказала она, — Розина, жена ваша, выскользнула из дому среди ночи и отправилась в дом старой своей кормилицы подле пристани, чтоб там проститься с кузеном Марио, который утром покидал Пизу. Тем двоим надо было повидаться и решить свою судьбу, а силы Розины были на исходе, она просто умерла вы, если б не увидела возлюбленного. В спальне у Розины, как вы помните, принц, всегда по ночам горела лампа, и она не решалась ее погасить в ту ночь, опасаясь, как вы вы сами не вошли к ней ненароком или приставленные шпионить за нею горничные вдруг не подняли переполох. А потому она попросила лучшую свою подругу, тоже невинную девушку, связанную с нею нежной любовью и одной тайной клятвой, подменить ее на часок в постели. Общими силами им удалось подкупить негра-слугу по имени Баба, отдав ему двенадцать ярдов алого бархата и болоночку Розининой подруги — все их земное достояние, — чтоб он беспрепятственно открывал им дверь. Они входили и выходили, нарядившись аптекарем, который иногда призывался среди ночи ставить клистир вашему старому дворецкому. Розина отправилась в дом кормилицы и переговорила с Марио в присутствии старушки, как и было задумано. Они поклялись в вечной верности, она вручила ему письмо к своему дядюшке, римскому кардиналу, и, едва пробило час ночи, прокралась обратно в дом. Вот вам, принц, и вся моя история.