— Палач, — хмыкнул Алекс.
— Точно, палач! Хорошее название. Назову его в честь тебя — «Палач-А». Как тебе? — Лиза улыбалась во все тридцать два зуба и восхищённо посмотрела в глаза брата.
— Так себе, — хмыкнул тот. — Сомнительная почесть.
— А вот ещё одна интересная и забавная штучка, — в руках брюнетки оказалась очередная промаркированная пробирка. — Распространяется воздушно-капельным путём, можно распылить аэрозольно, как с перцового баллончика, можно подлить в жидкую пищу, или внедрить через систему вентиляции.
— Отравляющий газ? — дёрнул бровью Алекс.
— Фи! Мы же не монстры какие-то! У нас порядочная исследовательская лаборатория. Тебе там в твоей военке совсем мозги набекрень вправили?
— Пару минут назад ты демонстрировала мне сильнейший яд и Палача.
— Да? — брюнетка театрально нахмурилась и продолжила как ни в чём не бывало. — Ну ладно, может быть… В общем, этот препарат, распыленный в воздухе, снимает все моральные и этические барьеры, и человек начинает творить всякую дичь. Даже не знаю, как и где его применять. Пока не знаю. Если только опозорить кого-то в предвыборной гонке, например, или деморализовать отряд противника в сражении. Но с военными сложно, у них на такую гадость стоят фильтры в экзокостюмах, но ты это лучше меня знаешь.
— Побочки? — по-военному кратко осведомился Алекс.
— Не-а, — девушка помотала головой. — Идеальный продукт, выводится из организма естественным путем через три-четыре часа, и никаких последствий. Идеальный, и такой же, идеально бестолковый.
— А как ведут себя подопытные? Что значит моральные и этические барьеры?
— Ну… Там… — девушка замялась. — В общем, один начал мастурбировать, прямо на камеру. Уселся на кровать и погнал. Потом поспал, проснулся и от скуки снова начал это дело. Как животные, честное слово. Чаще всего — это мастурбация, конечно. Другой навалил кучу посреди комнаты…
— А потом стал мастурбировать?
Девушка недовольно посопела, но всё же продолжила рассказывать дальше:
— Потом, да. И я даже догадываюсь, какое ты название придумал препарату. Мастурбатор, да?
— Нет. Я как-то об этом не думал.
— Но это не так, — Лиза как будто не расслышала брата, её профессиональная гордость была чуточку задета, самую малость. — Мастурбировали только половозрелые подопытные, и то не все. Были такие, которые просто ругались.
— Ругались?
— Угу. Просто выкрикивали матерные слова и оскорбляли всех подряд: и нас, и политиков, и своих родных. А кто-то просто ложился спать, хотя их просили этого не делать, а наблюдать симптомы. Я же говорю, бестолковая штука.
— Что говорят, когда действие препарата проходит?
— Подопытным было стыдно за содеянное, но в тот момент плевали на всё — что хотели, то и делали. Ни последствия, ни о то, что о них подумают другие, их не интересовало. Хотели спать — спали, хотели песни петь — пели, хотели…
— Да я понял уже. Кучу навалить или помастурбировать — наваливали и мастурбировали.
— Не смешно! — фыркнула Лиза, но поняв, как это всё звучит со стороны, и заметив, как улыбается брат, заулыбалась сама.
— А испытуемых держали отдельно?
— Да. По протоколу, чтобы исключить контакт, обмен симптомами и сохранить чистоту эксперимента.
— А что будут делать вместе два человека под этой штукой? Что будет, если её запустить в толпу, что будет, если половина подопытных будет под плацебо, а половина под препаратом? Или один из толпы под препаратом?
— Плацебо мы и так контрольной группе даём… — задумчиво пробормотала Лиза. — Но содержать их вместе… Как-то раньше этого не делали, не было нужды. Но… Я поняла ход твоих мыслей! — девушка загадочно улыбнулась и принялась что-то записывать в свой наладонник.
Алекс ненадолго замолчал, осмотрел просторную комнату с белыми стенами и всевозможными датчиками в каждом углу, почесал затылок и задумчиво поинтересовался:
— Но это ведь не основное направление, верно? Это побочки от исследований. Вы не могли намеренно искать и тестировать такую… такую херню.
— А ты мне нравишься всё больше и больше! — Лиза готова была расцеловать младшенького от избытка чувств прямо здесь, но костюмы химзащиты этому препятствовали. — Когда я показывала лабораторию Ваньке, знаешь, что он спросил?
— Что?
— Есть ли у меня какой-то новый дурман, от которого нет побочек и который не определится на допинг-тестах?
— Дурман? Наркотик, что ли?
— Угу.
— Забавный у нас братишка. А второй вопрос, наверное, был — если нет, то сможешь сделать?